Оказалось, что под глазом у него был огромный синяк.
- О-о-о! - удивилась Дина и посмотрела на синяк с уважением. Такие синяки из-за маленьких и пустяковых дел не получают...
Андрея они с матерью увидели тут же. Он вывернулся из-за того же самого угла, из-за которого появился Вовка. Андрей тащил под мышкой зонтик и галоши и точно так же, как Вовка, ладонью прикрывал левый глаз и левую щеку.
Мать подбежала к нему и отодрала его ладонь от щеки. Под глазом у Андрея тоже был синяк ничуть не меньше Вовкиного.
- Сам полез, - хмуро успокоил он их.
Мать сейчас же повернулась и пошла назад, к дому, не оглядываясь. Она боялась рассмеяться.
И Дина чуть не помирала со смеху, глядя на брата. Вид у Андрея был взъерошенный. Зонтик и галоши то и дело выскальзывали из-под его локтя, он ловил их на лету одной рукой, но не отнимал другую от синяка под глазом.
Его даже не пришлось заманивать под клен: он уронил там сначала зонтик, потом галоши и застрял под кленом надолго. Дина успела два раза тряхнуть самую большую ветку.
Конечно, он дрался с Вовкой! И, наверно, прежде чем подраться, советовался с Иваном Чижиковым.
И тот, конечно, ему ответил:
"Правильно! Бей!"
Иван Чижиков решал всегда все легко и просто! Интересно только, за что это он так с Вовкой расправился?..
Пила-гитара озорно и весело затренькала, когда они поднимались по лестнице. А потом она смолкла на полпути, испуганно притихла: это остановились на полпути они, все трое, разом. Потому что увидели: на двери их квартиры приколота телеграмма...
Когда мать, опустившись на ступеньку лестницы, дрожащими от волнения руками развернула телеграмму, Дина, склонившись над ее плечом, прочла: "Буду проездом восемнадцатого. Валерия".

* * *

Дина сорвала гардины с окон, свалила в одну кучу у корыта все скатерки и салфетки. Она вымыла до сияния оконные стекла, до желтизны отскоблила деревянные некрашеные половицы, протерла подсолнечным маслом темную резьбу на старом буфете, перемыла всю посуду до последнего блюдечка.
Андрея с утра не было дома. Он уехал вместе с матерью на завод, чтобы устроиться работать на лето в ее цех.
От корыта, наполненного пушистой пеной, пахло мыльными пузырями. Можно набрать в мокрую наволочку воды, наволочка становится пузатой, а потом быстро худеет-худеет. Если несколько секунд не прикасаться к корыту с бельем, мыльная пена начинает с тихим шуршанием таять, словно снег весной. Стирка белья сегодня казалась не таким уж скучным занятием. Сегодня приезжает тетя Лера!
К ним никогда никто не приезжал. У них не было родственников, кроме тети Леры, двоюродной сестры матери. Но и она была какой-то далекой, казалась им с Андреем почти несуществующей. Они не переписывались с ней, Дина с Андреем ни разу не видели ее. И вот - телеграмма...
На улице было сыро, еще не просохли лужи, еще гуляли по небу облака, грозясь собраться в тучу. Поэтому выстиранное белье пришлось развешивать на чердаке. Дина вытащила таз с бельем во двор и полезла на чердак.
- Помочь? - вдруг робко спросил ее кто-то снизу, из-под лестницы.
Внизу стояла Лелька. У Лельки был виноватый и смущенный вид - теперь уж она пришла мириться по-настоящему.
- Не надо, - ответила Дина. - Я стирала-стирала, а ты его еще возьмешь и вывалишь на землю.
- Когда это я вываливала! - воскликнула Лелька, одним махом взлетела на лестницу и ухватилась за таз с бельем.
- Отпусти! - крикнула Дина и шлепнула Лельку по руке.
Лелька выпустила таз и осталась на лестнице.
Ой, как Дине стало жалко Лельку - уже потом, на чердаке, когда развешивала белье. Вспомнилось вдруг, как еще в третьем классе Лелька каждое утро заходила за ними по дороге в школу. Она поднималась по лестнице, под которой и тогда пела все та же пила, и кулаком в огромной зеленой варежке принималась барабанить в дверь. А когда Дина открывала дверь и произносила всегда одну и ту же фразу: "Иди одна, мы еще не готовы", лицо у Лельки становилось печальным-печальным.
- Ага, - говорила она и уходила, не догадываясь никогда, что ее обманывали, что они готовы, что это Андрей не хочет идти вместе с ней в школу.
Она всю жизнь враждовала с Андреем из-за Дины, и всегда победа была на стороне Андрея. Андрей - это Андрей! Никуда не денешься от этого. Бедная Лелька!..
Дина отпихнула от себя таз с бельем и, высунувшись из дверей чердака, крикнула Лельке, все еще стоявшей на лестнице:
- Лелечка! Лезь сюда! Будем вместе развешивать!
Лелька обрадовалась, крикнула:
- Выкуси! Сама развешивай!
Она слезла с лестницы и гордо зашагала к калитке. По дороге зачерпнула полуботинком остаток вчерашней лужи и чуть не сбила с ног входившего в этот момент во двор Вовку. Синяк под глазом у Вовки был залеплен пластырем.
- Урод! - крикнула ему Лелька, уходя.
- А у Андрея синяк меньше! - похвасталась с лестницы Дина. - Он весь вечер прикладывал утюг. Попробуй. Только холодный утюг, не горячий!
Вовка подошел к лестнице, молча долез до средней ступеньки, прикрыл пластырь ладонью и, глянув на Дину снизу вверх одним глазом, спросил недобрым полушепотом:
- Записку читала?
- Какую записку?
- У вас в письменном ящике.
- Никакой там записки нет.
- Была, - угрюмо сказал Вовка.
- Я знаю, где она! - воскликнула Дина. - Ты тут развесь пока белье, а я поищу.
- Ну да! - оскорбился Вовка.
- Тогда жди.
- Подожду.
Он уселся на ступени лестницы и стал ждать. Дина нарочно долго возилась с бельем, а он все сидел и терпеливо ждал, время от времени стыдливо прикрывая свой пластырь ладонью, - когда кто-нибудь проходил мимо.
Странно. Что это за важная записка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21