- И кто же их выкрал?
- Выяснением этого вы и займетесь, Баршарг. Посмотрите, у кого
из моих секретарей вдруг завелись деньги, или кого можно было
поймать на шантаже...
- А если тот, кто выкрал документы, сделал это не ради денег? -
проговорил Баршарг, - а ради мести или справедливости? Как я
поймаю его на деньгах?
Секретарь Бариша, надушенный и завитой, как девушка, - об
отношениях между ним и экзархом ходили самые разные слухи, -
коротко усмехнулся. Уж что-то, а Баришу в стремлении к
справедливости заподозрить было нельзя.
- Итак, ваши указания? - проговорил Баршарг еще раз.
- Первое, - сказал экзарх, - выяснить, кто доставил Адарсару
документы. Второе, - проследите, чтобы Адарсар больше никому не
направлял подобных писем. Третье - господин Адарсар не должен
вернуться в столицу.
- В таком случае, - сказал Баршарг, - мне будет легче всего
самому спросить у господина Адарсара, кто предоставил ему
документы.
- Он все-таки мой учитель, - неуверенно пробормотал экзарх,
знавший, как именно Баршарг умеет расспрашивать попавших ему в
руки людей. И неожиданно добавил:
- Ну хорошо, кто-то из секретарей предал меня, но народ-то,
народ! Ведь это народ жаловался! Я знаю, он ходил по селам,
расспрашивал, бабы плакались перед ним в пыли. Почему? Они же
стали жить лучше!
Араван Баршарг поудобнее устроился в кресле.
- Я бы хотел напомнить господину экзарху старинную историю, -
сказал Баршарг. - Это история про то, как маленький человек,
рыбак Хик, принес в подарок Золотому Государю невиданного угря.
Государь обрадовался подарку и спросил, что бы Хик хотел
получить за эту рыбу. "Двадцать плетей" - ответил рыбак. "Но
почему?!" "Когда я шел сюда, начальник дворцовой стражи
потребовал, чтобы я отдал ему половину того, что получу от Вашей
Вечности, и поэтому десять плетей причитается ему".
Маленький человек - продолжал Баршарг, - это человек, который
скорее даст себе десять плетей, чем позволит другому получить
десять золотых. Вот поэтому-то простой народ и жаловался
господину Адарсару... Баршарг рассеянно повертел в руках
сафьяновую папку и закончил несколько некстати: Ваша светлость,
я хотел бы переговорить с вами наедине.
* * *
Металлический кувшин был покрыт черной эмалью с серебряной
насечкой. Из узкого горлышка его била раскаленная газовая струя,
и человек в темном стеклянном колпаке водил ей по гладкой
матовой стали люка. Чуть поодаль, на пригорке, охрана из
варваров-аломов травила байки о привидениях и грелась на
утреннем солнышке. Трое людей, не отрываясь, следили за
действиями человека: экзарх Харсома, араван Баршарг и третий, по
прозванию Лия Тысяча Крючков. Тысяча Крючков жадно дышал, вертел
во все стороны головой и яростно расчесывал струпья на
запястьях: еще три дня назад он сидел в колодках за неизбывное
стремление лазить в чужие сейфы и изготавливать инструменты, не
предусмотренные в государственных перечнях. Среди тысячи его
крючков, однако, не нашлось ни одного, подошедшего к матовому
божьему сейфу.
Сам Лия, исходя из многолетнего опыта, ни за что не стал бы его
потрошить. В земной управе в сейфах держат предписания и доносы,
и в Небесной Управе, верно, что-нибудь похожее: чуму или
наводнение. Зато на газовую горелку он глядел во все глаза:
- Вот это отмычка так отмычка, - и от избытка чувств ухватил
стоящего рядом экзарха за рукав.
Такая фамильярность была извинительна: на экзархе были потертый
малиновый кафтан чиновника третьего ранга: кстати, ничего
необычноно в инспекционной поездке инкогнито для Харсомы не
было. Араван Баршарг стоял в пестром платье командира
варварского отряда. Рыжие волосы и нос с горбинкой делали
сходство и вовсе убедительным. Баршарг был, конечно,
полукровкой, но все-таки потомком варваров-аломов, говорили
даже, что его род некогда сидел королями в соседнем Варнарайне.
Что до местных жителей, то они обходили учебный лагерь варваров
из военных поселений в Козьем-Гребне за семь суней, - эти еще
хуже чиновников.
Газовая струя увяла. Человек снял темный стеклянный колпак, и
под ним открылось молодое простоватое лицо. Парень протер
покрасневшие глаза, откинул со лба мокрую белокурую прядку и
вразвалочку пошел к экзарху. Харсома спросил его, известны ли в
храмовой мастерской такие металлы и сплавы, как тот, что он
только что резал?
Парень ответил равнодушно и устало:
- Я не видал, а господин Кедмераг, может, и знает. Говорят, он
каждую неделю делает новый сплав... Это раньше было - десять
первоэлементов, семь способов и два начала, а теперь их больше,
чем водки на свадьбе... Ведь это он ее и убил, - прибавил парень
таким же ровным голосом.
- Кого? - не понял в первый миг Харсома.
- Жену мою. Господин Кедмераг позвал ее в услужение. Она
спрашивает: "Идти?" А я говорю: "Иди, он же монах", а она возьми
и удавись в его доме... Да вы не горюйте, господин чиновник, -
сказал парень, заметив искреннее страдание на лице Харсомы. -
Меня скоро выпустят. Я господину экзарху жалобу сумел
переправить, а у господина экзарха руки до всего доходят.
"Да, - подумал экзарх, - сумел переправить, это уж точно, и
господин Кедмераг принужден был давать объяснения, - разумеется,
не о своих странных вкусах, а о том, как работает газовый
резак..."
Мощь храма по временам ужасала Харсому. Все остальное - было.
Будущие государи использовали и народные восстания, и
крестьянские секты, и варваров, и маленьких людей, и теории
самовлюбленных болтунов... а пуще всего спасительную жадность,
порочность и лживость человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9