Белая «Хонда» Халида втиснулась между японским грузовичком и стареньким корейским автобусом. Русских машин на площади совсем не было. Люди, высыпавшие из трамвая, казались мелкими и некрасивыми на фоне полуобнаженной красавицы с плаката. «Вы воюете с моей землей, – подумал Халид, – я научу вас, что такое война».
Халид запер машину, хозяйственно подергал ее за все ручки, старательно играя роль потрепанного жизнью бизнесмена средней руки, и направился вверх по каменным потертым ступеням заводоуправления. Деревянные двери вели в просторный вестибюль, перегороженный линией вертушек. Посреди линии была стеклянная будка: в ней тосковали два охранника с табельными «Макаровыми» на боку. Перед вертушками буквой П высилась арка неработающего металлоискателя. Справа за выгородкой сидела женщина в зеленой кофточке. Надпись над окошечком с женщиной гласила: «Бюро пропусков».
К этому-то окошечку Халид и нагнулся, просительно протягивая паспорт.
– Меня зовут Александр Колокольцев, – сказал он, – у меня на двенадцать тридцать встреча с вашим генеральным директором.

* * *

Заводоуправление Кесаревского НПЗ было отремонтировано не полностью, но там, где ремонт был, он был роскошен.
На первом этаже здания располагались технические службы; темные коридоры с негорящими лампочками расползались во все стороны от проходной, и из туалета – дырки в заваленном нечистотами полу – тянуло, как из выгребной ямы.
На втором этаже располагались бухгалтерия и лица, приближенные к начальству. Коридор там был светел и тих, в сортирах был унитаз и иногда бумага, а кабинеты с пластиковыми столами и мощными компьютерами были застланы серым ковролином.
Лестница на третий этаж оканчивалась просторной приемной с пестрыми рыбками, плавающими в аквариумах, и скромными секретаршами, сидящими за конторкой. Из приемной вело две двери. Табличка на правой гласила: «Генеральный директор Сергей Карневич», табличка на левой гласила: «Председатель совета директоров Артем Иванович Суриков». Чтобы никто не ошибся в размерах сравнительного влияния, табличка с именем Сурикова была в два раза больше.
Словом, заводоуправление напоминало модель общества в миниатюре. Чем выше был этаж, тем шикарней был ремонт и просторней кабинеты.
Кабинет Сурикова походил на вертолетную площадку, вымощенную жемчужно-серым паркетом. Мощный дубовый стол располагался на тронном возвышении, и слева человека, сидящего за столом, осеняло роскошное трехцветное знамя с золотыми кистями, а справа – портрет Президента Российской Федерации.
За кабинетом, в порядке удаления, располагались: комната отдыха, сортир, гардеробная, коридорчик и двухуровневый банкетный зал, со смотровой площадки которого, вознесенной на три метра над полом, открывался великолепный панорамный вид на все пространство завода.
Артем Иванович Суриков прибыл в свой кабинет в два часа дня, воспользовавшись личным лифтом. Он не успел еще расстегнуть портфель, как широкая дверь из выбеленного бука распахнулась и в комнату вошел директор завода Сергей Карневич.
Несмотря на свою шляхетскую фамилию, Карневич был американцем в третьем поколении. Прадед его, польский дворянин Антон Карневич, лишился ноги во время Брусиловского прорыва; после разгрома Колчака поручик Карневич долгое время жил в Харбине, а потом уехал в США. Двадцатисемилетний Сергей знал пять языков, говорил по-русски с изысканным белоэмигрантским акцентом и очень обижался, когда его называли Серж. Предыдущим его местом работы был венесуэльский нефтеперерабатывающий завод, принадлежавший «Коноко Филипс».
– Читал? – спросил Суриков, протягивая директору «Кесаревский вестник».
Передовица «Вестника» описывала вчерашний визит представителей американского Exim Bank, который рассматривал возможность предоставления Кесаревскому НПЗ 300-миллионного займа на реконструкцию.
Больше половины статьи было посвящено новому директору: человеку, который за четыре месяца управления увеличил объем нефтепереработки с 890 до 930 тысяч тонн в месяц, сократив при этом потребление электроэнергии на 4 процента и воды – на 10 процентов.
Карневич пробежал глазами статью и зарделся от удовольствия.
– Я вчера новости смотрел, – признался он, – там много доброго было о нас сказано. Очень приятно.
Суриков засмеялся и доверительно хлопнул молодого директора по плечу:
– Сергей, я же дал тебе карт-бланш. Ты делаешь с заводом все, что хочешь. Ты делаешь, как в Америке. Ну, что у тебя нового?
– Наконец объявился человек от «Кондора». Насчет охраны периметра. Точнее, субподрядчик. Миша с ним сегодня весь день по заводу ходил.
– Замечательно! – с энтузиазмом воскликнул Суриков. – Наконец! А то творится на заводе черт знает что. Ведрами носят, банками! Служба безопасности с ног сбилась подкопы вынюхивать. Еще что?
– Еще вот эти бумаги. Их коммерческий директор принес на подпись.
Суриков посмотрел бумаги. Это был арендный договор: некое ООО «Лада», во главе с генеральным директором Велимиром Григорьевым, арендовало у завода второй маслоблок.
– И что? – спросил Суриков.
– Я не могу подписать эти бумаги.
– Почему?
– Потому что есть вещи, которых не бывает. Армия не сдает в аренду ракетные установки, а нефтеперерабатывающий завод не сдает в аренду маслоблоки. Это все равно что сдать в аренду собственную печенку.
– Если это выгодно, почему не сдать?
– Это нам не очень-то выгодно, – усмехнулся новый директор. – Я поднял бумаги и выяснил, что завод заплатил за модернизацию второго маслоблока сорок миллионов долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28