скудные подарки, скудная пища, отсутствие мужского пола, неосвещенные улицы, плотно закрытые ставни - все это порождало недовольство.
Между Гитлером и Сталиным произошел обмен рождественскими поздравлениями. Гитлер телеграфировал:
"Лучшие пожелания личного благополучия Вам, а также будущего процветания народам дружественного Советского Союза". Сталин на это ответил:
"Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной".
А в Берлине посол фон Хассель использовал рождественские праздники, чтобы посовещаться с коллегами по заговору Попитцем, Герделером и генералом Беком, и 30 декабря набросал в своем дневнике новый, последний план:
...Оставить в Берлине некоторое число дивизий, следующих "транзитом с запада на восток". Затем Вицлебен появляется в Берлине и распускает СС. На основе этой акции Бек направляется в Цоссен и отбирает у Браухича верховное командование. Врач объявляет, что Гитлер неспособен руководить, после чего он будет взят под стражу. Затем будет объявлено воззвание к народу, в котором предусматривается решение трех вопросов: предотвращение дальнейших зверств СС; возрождение порядочности и христианской морали; продолжение войны, но с готовностью к миру на разумной основе...
Все это были одни разговоры. И заговорщики настолько запутались, что Хассель в своем дневнике отвел немало места обсуждению вопроса, нужно или не нужно задерживать Геринга.
Сам Геринг, как Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Лей и другие партийные руководители, использовал Новый год для того, чтобы выступить с напыщенными воззваниями. Лей в своем воззвании говорил: "Фюрер всегда прав! Подчиняйтесь фюреру!" Фюрер заявил, что не он, а "евреи и капиталистические поджигатели войны" развязали войну, и продолжал:
"Объединенные внутри страны, экономически подготовленные и в высшей степени вооруженные, мы вступаем в этот самый решающий в германской истории год... Пусть 1940 год принесет разрешение. Что бы ни случилось, это будет год нашей победы".
27 декабря он опять отложил наступление на Западе "по меньшей мере на пару недель". 10 января он назначил конкретную дату - 17 января, "за 15 минут до восхода солнца, то есть в 8.16 утра". Военно-воздушные силы должны были начать свое наступление 14 января, на три дня раньше, чтобы разрушить аэродромы противника во Франции, но не в Бельгии и Голландии. Две маленькие нейтральные страны нужно было держать в неведении относительно их судьбы до самого последнего момента.
Однако 13 января нацистский диктатор вновь неожиданно отложил наступление "из-за метеорологической обстановки". В захваченных документах ОКВ после этого срока вплоть до 7 мая нигде не упоминается о дне наступления. Возможно, в отмене наступления, назначенного на 13 января, сыграли свою роль метеоусловия. Но теперь мы знаем, что произошло два других события, которые и повлияли главным образом на решение об отмене наступления, - вынужденная посадка в Бельгии 10 января особо важного немецкого военного самолета и новые возможности, открывшиеся на севере. В тот самый день, 10 января, когда Гитлер отдал приказ на наступление через Бельгию и Голландию рано утром 17 января, немецкий военный самолет, летевший из Мюнстера в Кельн, потерял над Бельгией ориентировку в облаках и совершил вынужденную посадку возле Мехелена. В самолете находился майор Гельмут Рейнбергер, ответственный штабной офицер люфтваффе, а в его портфеле лежали немецкие планы со всеми картами наступления на Западе. Когда бельгийские солдаты стали приближаться к самолету, майор отбежал в соседние кусты и поджег содержимое своего портфеля. Привлеченные этим необычным явлением, бельгийцы загасили пламя ногами и собрали то, что не успело сгореть. Приведенный в расположенную поблизости военную казарму, Рейнбергер пошел на отчаянный шаг: он схватил обгоревшие бумаги, которые бельгийский офицер выложил на стол, и бросил их в горящую печь. Бельгийский офицер быстро выхватил их оттуда.
Рейнбергер немедленно сообщил через свое посольство в Брюсселе в штаб люфтваффе, находящийся в Берлине, что сумел сжечь бумаги "до незначительных обрывков размером с ладонь". Однако в высших штабах в Берлине это событие повергло всех в оцепенение. Йодль немедленно доложил Гитлеру, о чем противник может знать или не знать. Но сам он не имел об этом представления. "Если противнику достались все документы, - записал он в дневнике 12 января после встречи с фюрером, - то ситуация просто катастрофическая". В тот вечер Риббентроп послал срочную шифровку в немецкое посольство в Брюсселе, требуя немедленного доклада об "уничтожении багажа курьера". Утром 13 января, как явствует из записи в дневнике Йодля, у Геринга состоялось совещание с участием срочно вызванного из Брюсселя военно-воздушного атташе. "Результат: основная часть наверняка сожжена", - записал Йодль в дневнике.
Но это, как явствует из записей Йодля, был показной оптимизм. В час дня он записал: "Приказ генералу Гальдеру (по телефону) - задержать все передвижения".
В тот же день немецкий посол в Брюсселе в срочном порядке информировал Берлин о значительных передвижениях бельгийских войск, расценив их "как результат тревожных донесений, полученных бельгийским генеральным штабом". На следующий день посол направил в Берлин новое сверхсрочное донесение: "Бельгийцы осуществлют "Фазу Д" - предпоследний шаг в мобилизации, призвав две новые категории призывников". Причиной, как полагал посол, являлись "сообщения о крупных перемещениях немецких войск на бельгийской и голландской границах, а также содержание не полностью сгоревшей курьерской почты, обнаруженной у офицера германских военно-воздушных сил".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41