Но треск все не раздавался. Осталось пятьсот футов. Разведчик заметил, что Птерин уже не такой бледный, как несколько минут назад. Они почти перестали раскачиваться — тяжесть размотанной веревки помогала сохранять равновесие. По крайней мере, Блейд на это надеялся, не переставая прислушиваться к слабому скрипу.
Четыреста футов. Триста. Двести. Почуяв, что может нормально дышать, странник разжал руки, которыми держался за края корзины. Еще минута-другая — и он в безопасности. Теперь скорость уменьшилась — воины боялись стукнуть их о землю. Блейд с удовольствием вздохнул полной грудью и….
И в эту секунду раздался долгожданный треск.
Разведчик почувствовал, как корзина накренилась, разом опустившись на несколько футов. Ему не требовалось смотреть на планку, чтобы понять, что случилось, вместо этого он взглянул вниз. Сгустившиеся сумерки притупили остроту зрения, но ему показалось, что под ними блестит вода. В душе у Блейда зародилась надежда, но он не успел обдумать варианты возможной стратегии, так как чертово коромысло снова затрещало и переломилось пополам.
Какую-то долю секунды Блейд летел головой вниз. Затем он сообразил, что если здесь не слишком глубоко, то он может размозжить себе голову о дно реки. Разведчик подтянул колени к груди, сгруппировался и резко выпрямился, перевернувшись таким образом на сто восемьдесят градусов.
Он вытянул руки над головой и напрягся, стараясь по возможности сохранять вертикальное положение — малейший удар о воду при падении с такой высоты грозил смертью. Он посмотрел вверх, и у него промелькнула мысль, не будет ли затянутое тучами черное небо последним, что ему доведется увидеть в этой жизни…
Он врезался в воду с такой силой, что ему показалось, будто у него треснули все кости и вылетели все суставы, а кожа отслоилась от растерзанного скелета. Но в следующее мгновение Блейд почувствовал холод и понял, что все еще жив, а еще секунду спустя он сильно отшиб себе пятки об илистое дно.
Полуоглушенный, он погрузился в ил по колено. Ощущение было такое, будто его пытается засосать какая-то гигантская пасть. Разведчик попытался нащупать твердое дно и оттолкнуться, одновременно что было сил загребая руками. Вода была омерзительна на вкус, со дна клубами поднималось густое облако ила, напоминающее навозную жижу. Наконец Блейду удалось вырваться. Едва успев подумать, что его легкие сейчас разорвутся, он вылетел наружу, судорожно хватая ртом воздух.
Он отер с глаз липкий вонючий ил и потряс головой. Постепенно зрение прояснилось, и он увидел рыжие сполохи на поверхности воды. На берегу стояло двенадцать человек с факелами, пылавшими все тем же бледно-желтым светом. Один из мужчин что-то закричал, вытянув вперед руку и указывая на Блейда.
Другие тоже завопили и принялись размахивать мечами.
Разведчик не мог удержаться и разразился самыми страшными ругательствами, какие только знал. Если бы пруд не охранялся, он ускользнул бы в лес, и эти недоумки могли бы искать его до конца жизни… Проклятие!
Ну что ж, ругайся не ругайся, а сделать ничего нельзя…
Тяжело вздохнув, Блейд неспешно поплыл к берегу.

Глава седьмая

Воины, охранявшие пруд, препроводили пленника в небольшой лагерь в лесу, где к нему присоединился Птерин. Его корзина удержалась на коромысле, и он приземлился вполне благополучно, если не считать того, что перепугался до полусмерти. Их обоих осмотрел лекарь, причем Блейду он уделил куда больше внимания, чем старому жрецу.
— Восхитительно! — повторял он. — Просто невероятно! Какой сильный дух! Мы не видели такого много-много лет. Как обрадуется такому духу всемогущий Айокан! Айокана следует ублажать!
Блейду уже порядком надоели ритуальные фразы о необходимости ублажать и не гневить всемогущего Айокана.
Лекарь признал пленника абсолютно здоровым — как, впрочем, и Птерина, чему Блейд был несколько огорчен. Ночь они провели в лагере, а поутру лесом вернулись к берегу реки. Над водой висели тяжелые тучи, скрывающие огромный водопад примерно в милю высотой. Стоял густой туман.
У реки их ждало судно, на этот раз не пирога, а нечто вроде крупной баржи с высокими бортами и просторной каютой на корме. Посреди палубы высилась тяжелая мачта с квадратным парусом голубого цвета, из отверстий в бортах торчали двенадцать длинных весел. Вонь на судне стояла немыслимая — на веслах сидели рабы, не мывшиеся и не переодевавшиеся в чистое, видимо, с момента рождения. Борта, палуба и каюта были выкрашены в белый цвет, форштевень венчала большая резная фигура бога — летучей мыши. Здесь, в сыром субтропическом лесу, вода была отнюдь не прозрачно-голубой — зеленовато-бурые волны источали мерзкий запах скисшего ила и водорослей.
Птерин поднялся на борт, за ним следом втащили Блейда — как обычно, связанного по рукам и ногам. Как только пленника опустили на палубу, Священный Воин, по всей вероятности выполнявший функции капитана, отдал приказ; из воды на толстых плетеных веревках вытянули большой валун-якорь, подняли парус и спустили весла на воду. Баржа пошла вниз по течению. Из трюма доносился барабанный рокот, задававший ритм гребцам, время от времени слышались звонкие щелчки кнута.
Река была большой, примерно полмили в ширину, берега покрывала густая тропическая зелень. Блейд насчитал не менее дюжины различных видов нависавшей над водой растительности — от огромных деревьев до гибких, похожих на истерзанное мочало лиан. Это были настоящие джунгли, как в бассейне Конго или Амазонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62