Странник надеялся, что она звучит вполне достоверно.
В ночь отъезда воины в черном проводили его по затененным аллеям Сада Владыки в подземелье, с голыми, влажными, покрытыми плесенью стенами, и оставили там одного.
Пахло землей и гнилью. Нервы Блейда были натянуты до предела. Оружие у него не отобрали, но разведчика не покидала мысль, что его заманили в ловушку и сейчас камеру зальют водой из пруда. А в пруду наверняка водились те маленькие кровожадные рыбки, что способны обглодать человека за пару минут…
Он вздрогнул, услышав шум у себя за спиной, но тут же вздохнул с облегчением, увидев, как отодвигается стена, впуская в комнату Хуракуна, его Первого Сына Кенаса и принцессу Мирасу. Принцесса старательно держалась в тени, чтобы не мешать мужу и свекру; по ее поведению никак нельзя было предположить, что еще совсем недавно она извивалась и кричала от наслаждения, тая в сильных руках пришельца.
Не теряя времени, Хуракун тут же принялся вводить Блейда в курс дела. Через полчаса предполагаемому лазутчику стало ясно, что ничего нового он сегодня не узнает; и, определившись с этим, Блейд принялся изучать властителя Чирибу и наследника престола.
Они очень отличались друг от друга, причем младший сильно проигрывал в сравнении со старшим. Хуракуну было без малого шестьдесят, но в его черной шевелюре появилось всего лишь несколько седых нитей, а темная кожа была гладкой и чистой, как у юноши. Его прямая осанка намекала, что когда-то он был неплохим воином и, буде возникнет необходимость, вновь возьмет в руки оружие. На поясе он носил меч и топорик с золоченой рукоятью, усыпанной драгоценными камнями, но эти красивые игрушки были очень остро наточены.
При взгляде на Первого Сына создавалось впечатление, что он не склонен к воинским искусствам и даже испытывает к ним почти что отвращение. Он больше походил на банковского служащего средних лет, не добившегося особых успехов, нежели на наследного принца большой державы. Если бы Блейд не свел тесного знакомства с принцессой Мирасой, то, пожалуй, пришел бы в отчаяние, думая о будущем Чирибу, которому грозило заполучить такого короля. У Кенаса отвисало все — живот, плечи, щеки, — несмотря на то что он был на двадцать пять лет моложе своего отца. Маленькие поросячьи глазки казались воспаленными — следствие ночных бдений над ювелирными шедеврами. Его попытки выглядеть достойным своего сана были бы смешны, если бы не выглядели так печально. Блейд не мог определиться, к кому он испытывает больше сочувствия — к стране Чирибу, обреченной иметь Кенаса в качестве правителя, или к самому Кенасу, талантливому ювелиру, которому судьбой уготовано править королевством. Впрочем, Кенаса стоило пожалеть хотя бы за то, что ему досталась такая властная жена.
Но политика Чирибу не слишком волновала Блейда, как, впрочем, и семейные проблемы правящей династии. Его ждала работа на юге, в Гонсаре.
— Нынешняя владычица наших соседей — третья жена Тамбрала, она вполовину моложе его, — сказал ему Хуракун. — Ходят слухи, что она имеет большое влияние на супруга. Если тебе удастся добиться ее благосклонности, то можешь считать дело сделанным. Но как это свершить, я не знаю.
На секунду многозначительный взгляд Хуракуна остановился на принцессе Мирасе. Видимо, повелитель догадался, что Блейд уже выяснил, как решаются подобные проблемы, и предпочел не травмировать сына разговорами на столь щекотливую тему.
Поднимаясь на борт «Люсги», баржи, направлявшейся в Гонсар, Блейд размышлял о решении мировых проблем в постели.
«Люсга» представляла собой обычное грузовое судно, очень широкое, с двумя большими парусами на крепких мачтах.
Паруса использовались, когда тяжелая баржа двигалась вниз по течению, так что можно было обойтись без весел — хорошие рабы стоили дорого. Трюмы, в которых должны были содержаться гребцы, забивались товаром.
По прибытии в Гонсар капитан через специального человека нанимал рабов, чтобы судно могло вернуться обратно, — здешние слабые ветра не могли соперничать с быстрым течением Великой Реки. Подобный подход имел свои положительные стороны — вонь на «Люсге» была значительно слабее, чем на священном корабле Айокана.
К моменту отправки Блейд был так хорошо замаскирован, что понял правдивость слов Мирасы: родная мать не узнала бы его, а уж попутчики и думать не могли, что он не тот, кем представляется.
Итак, секретный агент Ричард Блейд превратился в метиса, торговца-полукровку, в котором течет как и гонсарская, так и чирибуанская кровь, направляющегося вниз по реке по своим торговым делам. Волосы на голове ему сбрили, а бороду и волосы на теле покрасили стойкой краской в иссиня-черный цвет. Ему попытались изменить цвет кожи, но Блейд немедленно отреагировал на красители сильнейшей аллергической сыпью. Пришлось ограничиться естественным загаром.
— Если не будешь мыться слишком часто, — сказал один из людей Хуракуна, — то никто и не заметит, что ты нездешний. Грязь — твоя лучшая маскировка.
Под мышками и вокруг пениса ему сделали черные татуировки. Процесс оказался длительным и болезненным. Блейд долго втолковывал татуировщику, как именно следует дезинфицировать иглы, и наконец, потеряв терпение, пообещал оторвать незадачливому рисовальщику голову, если тот не сделает как велено.
Бедняга так ничего и не понял, но, решив, что это, видимо, какой-то английский обряд, предпочел не спорить. Блейд внимательно следил за дезинфекцией. У него начинало создаваться впечатление, что в этом мире умереть от гангрены еще проще, чем от рук служителей Айокана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62