ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не свернул ты с пути, гетман. Стой за нас, а мы за тебя постоим! Слава гетману Хмелю! – изо всех сил выкрикнул Гуляй-День и соскочил с бочки.
– Слава гетману!
– Слава!
Летели вверх шапки. Стреляли из пистолей и мушкетов.
Хмельницкий поднял булаву. Постепенно шум утихал. Гетман низко поклонился казакам:
– Бью челом вам, казаки, и клянусь, что не обесславлю булавы, которую вы дали мне, не покрою позором сабли своей. Надо будет – жизнь отдам ради свободы отчизны и народа нашего.
Хмельницкий указал булавой на запад, и тысячи глаз обратились туда, к небосводу, который синел таинственно и сурово.
– Пойдем вперед, казаки, на битву. Вперед, к победе! Вперед, к новой славе народа нашего!
Хмельницкий еще стоял так несколько минут с поднятой булавой, а вокруг гремело тысячеголосо:
– Слава!
Несмолкающий гул катился по степи.
Возвращаясь к себе в шатер, гетман остановился перед Гуляй-Днем и крепко пожал ему руку.
– Спасибо, Гуляй-День, – сказал Хмельницкий, – слова твои в самое сердце вошли.
Ночью джура позвал Мартына Тернового к гетману.
В шатре, кроме гетмана, были Громыка и Капуста.
– Садись, Терновый, – приветливо сказал Хмельницкий, указывая на скамью рядом с собой.
Мартыну вспомнилось... Год назад в Чигирине, призвал его к себе гетман и послал в донскую землю. Может, и теперь туда пошлет?
– Важное дело хочу поручить тебе. Ты казак храбрый, сметливый, думаю – справишься. Знаю твое горе, Терновый, – сочувственно сказал гетман, и сердце Мартына от этих слов замерло, – но кто теперь, казак, без горя?
Пока будем жить между королем и ханом, не оставит нас горе. Запомни хорошо.
Хмельницкий, набивая трубку, смерил Мартына внимательным взглядом с головы до ног. Сказал:
– Слушай, задумал я тебя в самое пекло послать. Как ты на это?
– Поеду, гетман. Посылай!
– Славный ответ. Сразу казака видно, – Хмельницкий засмеялся, – а вы, полковники, говорили, будто трудно сыскать охочего итти в пекло... Ну, теперь слушай да помалкивай. – Гетман затянулся, выпустил из ноздрей дым.
– Придется тебе, Терновый, с небольшим смелым загоном пройти под Краков.
У Мартына от удивления вырвалось:
– Да ведь там жолнеров как травы в поле!
– Знаю это. Хоть и поменьше, чем травы в поле, но все же косить есть что. Да не за тем посылаю. Поедешь к Костке-Напирскому. В Подгорьи под Карпатами подымает Напирский польских посполитых против панов. Повезешь ему грамоту мою, а по дороге, если и пощиплешь немного панов, страха на них нагонишь, не помешает. Пусть покрутятся, когда за спиной запахнет жареным. Понял?
– Понял, гетман.
– Согласен?
– Поеду, гетман, – решительно ответил Мартын.
– Что ж, благословляю. Остальное, как и что, Капуста скажет. Желаю тебе счастья, Терновый.
Крепко пожал Мартын руку гетману.
– Дело опасное, – добавил Хмельницкий значительно. – Должен наперед это знать: поймают – страшные муки придумают для тебя паны. К тому будь готов. Людям в Польше расскажи, кто мы и какие мы из себя, расскажи, что ихнего ничего не хотим, не с ними воюем, а с панами. Пусть и они за ум берутся. Ты им побольше моих универсалов раздай. Возьмешь у Капусты... Что еще? Будто все. Бывай здоров, Терновый.
Хмельницкий поднялся и обнял Мартына.
Глава 10
После черной рады Выговский окончательно убедился: надо держаться вместе с Хмельницким. Было бы легкомысленно предполагать, что казачество отшатнется от гетмана, даже если военная фортуна повернется к нему спиной.
Самое опасное для Выговского как будто миновало. Тревоги остались позади.
Правда, впереди – генеральное сражение. Но это мало касается Выговского.
Не ему скакать сломя голову с саблей в руке. Его дело известное и привычное для него.
...Крайз молчал. Гетманский казначей никогда не заговорит. А ведь могло случиться иначе. Выговский вспоминает, как глухою ночью прибежал к нему Крайз, вытаращив глаза от страха, как дрожащей рукой наливал себе в кубок мед, расплескивал его по скатерти... Ведь это он в ту ночь первым известил генерального писаря: «Беда! Капуста взял Елену. Пропадать нам, писарь, или бежать скорее, пока до нас не добрались!»
Выговский сумел подавить вспыхнувшее вначале чувство страха и растерянности. Нужно было спокойствие. Генеральный писарь сразу понял, как ему надо вести себя. Он не изменил себе даже в ту ночь. Слова Крайза о том, что Елена ничего не знает о его связях с Варшавой, подсказали ему путь к спасению. Если она не знает – для чего же ему бежать? Но он не сказал этого казначею. Подумал было: надо помочь Крайзу, дать лошадей, спрятать у себя. Но тут же пришла мысль: на допросе Елена скажет про Крайза, его будут искать. Капуста разыщет немца даже в пекле... Осталось одно.
Опьяневший от меда и страха Крайз ловил Выговского за рукава кунтуша и умолял: «Скорее, скорее, не медли, писарь». А он подливал мед в кубок и ровным голосом сыпал успокоительные слова. Тревожиться пока нечего, они еще успеют скрыться. Конечно, сейчас он ехать не может: сразу спохватятся, догадаются, пошлют погоню. Нет, надо сделать так: Крайз поедет один, будет держать путь на Фастов, там у знакомого человека дождется Выговского.
Сегодня Крайз переночует в часовне в саду. Там никто его не тронет, а сюда каждую минуту может приехать Капуста...
Обо всем договорились. Выговский вышел, чтобы распорядиться.
Дальше все шло, как было задумано. Крайза повел управитель Выговского, шляхтич Рутковский. Должно быть, казначей боязливо озирался по сторонам. Должно быть, находил расстояние от дома до часовни самой длинной дорогой, какою ему случалось ходить в жизни.
Выговский стоял у открытого окна и прислушивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
– Слава гетману!
– Слава!
Летели вверх шапки. Стреляли из пистолей и мушкетов.
Хмельницкий поднял булаву. Постепенно шум утихал. Гетман низко поклонился казакам:
– Бью челом вам, казаки, и клянусь, что не обесславлю булавы, которую вы дали мне, не покрою позором сабли своей. Надо будет – жизнь отдам ради свободы отчизны и народа нашего.
Хмельницкий указал булавой на запад, и тысячи глаз обратились туда, к небосводу, который синел таинственно и сурово.
– Пойдем вперед, казаки, на битву. Вперед, к победе! Вперед, к новой славе народа нашего!
Хмельницкий еще стоял так несколько минут с поднятой булавой, а вокруг гремело тысячеголосо:
– Слава!
Несмолкающий гул катился по степи.
Возвращаясь к себе в шатер, гетман остановился перед Гуляй-Днем и крепко пожал ему руку.
– Спасибо, Гуляй-День, – сказал Хмельницкий, – слова твои в самое сердце вошли.
Ночью джура позвал Мартына Тернового к гетману.
В шатре, кроме гетмана, были Громыка и Капуста.
– Садись, Терновый, – приветливо сказал Хмельницкий, указывая на скамью рядом с собой.
Мартыну вспомнилось... Год назад в Чигирине, призвал его к себе гетман и послал в донскую землю. Может, и теперь туда пошлет?
– Важное дело хочу поручить тебе. Ты казак храбрый, сметливый, думаю – справишься. Знаю твое горе, Терновый, – сочувственно сказал гетман, и сердце Мартына от этих слов замерло, – но кто теперь, казак, без горя?
Пока будем жить между королем и ханом, не оставит нас горе. Запомни хорошо.
Хмельницкий, набивая трубку, смерил Мартына внимательным взглядом с головы до ног. Сказал:
– Слушай, задумал я тебя в самое пекло послать. Как ты на это?
– Поеду, гетман. Посылай!
– Славный ответ. Сразу казака видно, – Хмельницкий засмеялся, – а вы, полковники, говорили, будто трудно сыскать охочего итти в пекло... Ну, теперь слушай да помалкивай. – Гетман затянулся, выпустил из ноздрей дым.
– Придется тебе, Терновый, с небольшим смелым загоном пройти под Краков.
У Мартына от удивления вырвалось:
– Да ведь там жолнеров как травы в поле!
– Знаю это. Хоть и поменьше, чем травы в поле, но все же косить есть что. Да не за тем посылаю. Поедешь к Костке-Напирскому. В Подгорьи под Карпатами подымает Напирский польских посполитых против панов. Повезешь ему грамоту мою, а по дороге, если и пощиплешь немного панов, страха на них нагонишь, не помешает. Пусть покрутятся, когда за спиной запахнет жареным. Понял?
– Понял, гетман.
– Согласен?
– Поеду, гетман, – решительно ответил Мартын.
– Что ж, благословляю. Остальное, как и что, Капуста скажет. Желаю тебе счастья, Терновый.
Крепко пожал Мартын руку гетману.
– Дело опасное, – добавил Хмельницкий значительно. – Должен наперед это знать: поймают – страшные муки придумают для тебя паны. К тому будь готов. Людям в Польше расскажи, кто мы и какие мы из себя, расскажи, что ихнего ничего не хотим, не с ними воюем, а с панами. Пусть и они за ум берутся. Ты им побольше моих универсалов раздай. Возьмешь у Капусты... Что еще? Будто все. Бывай здоров, Терновый.
Хмельницкий поднялся и обнял Мартына.
Глава 10
После черной рады Выговский окончательно убедился: надо держаться вместе с Хмельницким. Было бы легкомысленно предполагать, что казачество отшатнется от гетмана, даже если военная фортуна повернется к нему спиной.
Самое опасное для Выговского как будто миновало. Тревоги остались позади.
Правда, впереди – генеральное сражение. Но это мало касается Выговского.
Не ему скакать сломя голову с саблей в руке. Его дело известное и привычное для него.
...Крайз молчал. Гетманский казначей никогда не заговорит. А ведь могло случиться иначе. Выговский вспоминает, как глухою ночью прибежал к нему Крайз, вытаращив глаза от страха, как дрожащей рукой наливал себе в кубок мед, расплескивал его по скатерти... Ведь это он в ту ночь первым известил генерального писаря: «Беда! Капуста взял Елену. Пропадать нам, писарь, или бежать скорее, пока до нас не добрались!»
Выговский сумел подавить вспыхнувшее вначале чувство страха и растерянности. Нужно было спокойствие. Генеральный писарь сразу понял, как ему надо вести себя. Он не изменил себе даже в ту ночь. Слова Крайза о том, что Елена ничего не знает о его связях с Варшавой, подсказали ему путь к спасению. Если она не знает – для чего же ему бежать? Но он не сказал этого казначею. Подумал было: надо помочь Крайзу, дать лошадей, спрятать у себя. Но тут же пришла мысль: на допросе Елена скажет про Крайза, его будут искать. Капуста разыщет немца даже в пекле... Осталось одно.
Опьяневший от меда и страха Крайз ловил Выговского за рукава кунтуша и умолял: «Скорее, скорее, не медли, писарь». А он подливал мед в кубок и ровным голосом сыпал успокоительные слова. Тревожиться пока нечего, они еще успеют скрыться. Конечно, сейчас он ехать не может: сразу спохватятся, догадаются, пошлют погоню. Нет, надо сделать так: Крайз поедет один, будет держать путь на Фастов, там у знакомого человека дождется Выговского.
Сегодня Крайз переночует в часовне в саду. Там никто его не тронет, а сюда каждую минуту может приехать Капуста...
Обо всем договорились. Выговский вышел, чтобы распорядиться.
Дальше все шло, как было задумано. Крайза повел управитель Выговского, шляхтич Рутковский. Должно быть, казначей боязливо озирался по сторонам. Должно быть, находил расстояние от дома до часовни самой длинной дорогой, какою ему случалось ходить в жизни.
Выговский стоял у открытого окна и прислушивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205