– Да, конечно. Когда меня нещадно били, когда даже крысы не приходили ко мне, когда я ждал, что французский полковник вот-вот убьет меня просто так, из прихоти, я думал о тех, кого любил и кто любит меня, о братьях и сестре, о детях, которых у них еще не было, о других своих умерших близких.
– Так и должно быть.
– Линетт скажет, что она все это делала ради детей.
– А разве нет?
– Иногда мне кажется, что я знаю, чего она действительно хочет…
– Когда будешь окончательно уверен, скажи мне. – Роберт рассмеялся.
– Ты будешь первым, кто узнает это, – произнес Гейбриел серьезно, после чего они подняли бокалы и выпили за настоящую братскую дружбу.
Несколько мгновений спустя они услышали, как кто-то торопливо сбегает вниз по лестнице в холл. Затем дверь без стука распахнулась, и слуга громогласно объявил:
– Капитан, у вас девочка!
Глава 31
Ближе к рассвету волнение в доме улеглось настолько, что его обитатели смогли, наконец, заснуть, но перед этим новоявленный член семейства был показан остальным родственникам.
Линетт и Гейбриел были тоже причислены к членам семьи. Мадлен, сияя, не уставала повторять, что радость момента начисто стерла все ее предшествующие переживания.
Наконец Гейбриел и Линетт решили, что им пора, и Гейбриел взял ее за руку.
– Почему бы нам не отправиться в дом на озере, где мы сможем посидеть на террасе и полюбоваться звездами, – предложил он.
– Вы это серьезно?
– Вполне. Я же сказал вам, что мы будем играть по вашим правилам, но лишь тогда, когда вы того пожелаете.
Неожиданно Линетт, миновав парадный вход, вошла в салон, который Мадлен использовала для приема гостей.
– Наверняка когда-нибудь в вашей жизни найдется место и для меня. – Гейбриел явно не собирался сдаваться.
Линетт неожиданно обернулась:
– Послушайте! Десять дней назад я получила письмо от человека по имени Адам Шоцко. Мама уже раньше говорила мне, что кто-то разыскивает миссис Страусе, но я и подумать не могла, насколько это интересно для меня. Оказалось, что жена этого человека увидела мои работы и показала их доктору Шоцко, после чего он разыскал меня, чтобы предложить мне работу: изготовление многослойных калек на базе рисунков Везалия. Вам знакома эта книга?
– Да, конечно.
– Шоцко хочет, чтобы я попробовала сделать прозрачные копии рисунков, и готов оплатить мою работу. Если результат окажется удовлетворительным, он закажет мне целую серию таких рисунков.
– Но это же чудесно! Искусство – это словно далекий отзвук чего-то, сотворенного прежде, не правда ли?
– Пожалуй, вы правы. Я собираюсь встретиться с Шоцко завтра или даже уже сегодня.
– Разве он уже здесь?
– Надеюсь, что да. Выполняя этот заказ, я несколько лет смогу содержать семью, а это очень важно для меня.
– В самом деле идеальное сочетание: вы делаете работу, которая вам нравится, получаете за это достойное вознаграждение…
– Да, это так, – ответила она с удовлетворением. Услышав шум колес подъезжающего экипажа, Гейбриел осторожно положил руку на плечо Линетт.
– Скоро вы с головой уйдете в работу, а финансовая обеспеченность гарантирует вашу независимость. Неужели пропала моя последняя надежда стать вашим покровителем и поддерживать вас? Неужели я совсем не тронул ваше сердце? – Линетт рассмеялась:
– Жаль вас разочаровывать, но мое сердце заледенело много лет назад так сильно, что до сих пор пребывает в этом состоянии.
– Но разве оно не оттаяло чуть-чуть хотя бы после того, как эта страшная война закончилась?
– Может, она и закончилась, но все доброе в моей душе было выплакано кровавыми слезами задолго до этого, и в ней остались лишь уродливые рубцы и шрамы.
Гейбриел не сомневался, что это было правдой, но не мог придумать, как отвлечь Линетт от горьких воспоминаний. Приступ неудержимой ярости охватил его.
– Я бы убил этого ублюдка Страусса собственными руками, если бы он не умер собственной смертью. Единственное утешение, что теперь он осужден навечно гореть в самом страшном круге Дантова ада.
Линетт покачала головой, но ничего не сказала, и Гейбриел продолжил:
– Вы не просто хорошая, вы редкостная женщина – благородная, верная, внушающая доверие, решительная, изобретательная…
– Перестаньте сорить словами, словно влюбленный дурачок, – решительно прервала его Линетт.
– Но я действительно хочу, чтобы вы были рядом. Почему бы вам не потребовать от меня вернуть вам всю любовь и все, чего вы так долго были лишены? И разве сами вы не хотите этого?
Линетт долго смотрела на него, затем отвернулась.
– Вы ошибаетесь, а ваши выводы из собственной болтовни ровно ничего не значат.
И тут Гейбриел неожиданно для себя взял ее лицо в ладони. Он ожидал, что Линетт оттолкнет его, но она и не думала этого делать.
– Поймите, я люблю вас, люблю каждую вашу частичку, даже самую колючую и сердитую. Любовь – это не тюрьма, Линетт, и я докажу вам это. А пока я готов ждать до тех пор, пока вы не передумаете. – Сказав это, он отпустил Линетт, и они в молчании направились к экипажу.
Вскоре Линетт с головой окунулась в работу. Эстер зазывала ее на ужин, а Клер просила поиграть с ней, но чаще всего ей приходилось отказываться. Почтальон регулярно приносил посылки, которые заказывала Линетт. Ее план состоял в том, чтобы, полностью отдавшись искусству, прогонять мысли о Гейбриеле Пеннистане. До поры до времени это срабатывало, но затем пришло известие, что он покинул Уилтонов.
Уехал? Не увидевшись с ней? Не попрощавшись? «Не будь дурой! – выругала она себя. – Ты же сама сказала ему, что все это безнадежно и бессмысленно, и он поверил тебе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67