А вчера вечером я выследил их...Жена перебила его:— Не вчера, а позавчера.— Да какая разница! — казалось, что голос его становился все слабее под воздействием ее холодного, переходящего в ледяное неодобрения. — Выследил их в одной забегаловке в Западном Голливуде. Сидели там в обнимку, не таясь, на виду у всех. Я ему заявил, чтобы он держался от моей дочери подальше, а не то возьму ружье и разнесу ему башку к чертовой матери.— Муж слишком много смотрит телевизор, — сухо прокомментировала миссис Себастьян.— Смейся надо мной сколько угодно, Бернис. Но кто-то должен был сделать то, что сделал я. Наша дочь стала совсем неуправляемой из-за этого преступника. Я привез ее домой и запер в комнате. А что еще оставалось делать?Его жена не желала отвечать. Она лишь медленно покачала красиво посаженной темноволосой головой.— Вы точно знаете, что молодой человек — преступник? — спросил я.— Он отбывал срок в окружной тюрьме за кражу автомобилей.— Угонял их, чтобы просто покататься, — возразила жена.— Называй, как хочешь. И это у него не первое правонарушение.— Откуда вам известно?— Бернис прочла об этом у нее в дневнике.— Мне бы хотелось взглянуть на этот знаменитый дневник.— Нет, — ответила миссис Себастьян. — Для меня достаточно неприятно уже то, что его прочла я. Не следовало этого делать. — Она глубоко вздохнула. — К сожалению, как родители, мы оказались не на высоте. И виноваты в этом мы с мужем поровну, только я, может быть, в более тонких вопросах. Однако вам вряд ли захочется вникать в эти подробности.— Не сейчас. — На меня начала наводить тоску эта война двух поколений, обвинения и контробвинения, обострение и выяснение отношений, нескончаемые переговоры соперничающих сторон и препирательство за столом. — Сколько времени вашей дочери нет дома?Себастьян бросил взгляд на свои часы.— Почти двадцать три часа. Вчера утром я отпер ее комнату и выпустил Сэнди. Мне показалось, что она успокоилась...— Она была вне себя от ярости, — возразила ему жена. — Но когда она села в машину и отправилась в школу, мне и в голову не пришло, что у нее нет намерения ехать туда. Мы спохватились только вечером, часов в шесть, когда она не приехала домой к ужину. Я тогда позвонила ее учителю-наставнику и выяснила, что ни на одном уроке она не присутствовала. К тому времени уже стемнело.Она посмотрела в окно, словно снаружи по-прежнему было темно, отныне и навеки. Я проследил за ее взглядом. По дорожке прогуливались двое, мужчина и женщина, оба седые.— Одного не могу взять в толк, — сказал я. — Если вы были уверены, что вчера утром она едет в школу, то как же насчет ружья?— Должно быть, положила в свой багажник.— Ясно. Она водит машину?— Это одна из причин, почему мы так волнуемся за нее, — Себастьян склонился ко мне, перегнувшись через стол. Я почувствовал себя барменом, с которым хочет посоветоваться выпивший клиент. Только пьян он был от страха. — У вас есть опыт в подобных делах. Скажите, бога ради, для чего ей было брать ружье?— Могу предположить лишь одну возможную причину, мистер Себастьян. Вы сказали ей, что разнесете из него голову ее приятелю.— Но не могла же она отнестись к моим словам всерьез.— А вот я отношусь к ним именно так.— И я, — сказала его жена.Себастьян понуро опустил голову, словно обвиняемый на скамье подсудимых. Он пробормотал чуть слышно:— Ей-богу, прикончу его, если он привезет ее домой.— Здраво мыслишь, Кит, — сказала ему жена. Глава 2 Эти словопрения между супругами начинали действовать мне на нервы. Я попросил Себастьяна показать шкаф, где хранилось ружье. Он провел меня в небольшую комнату, отчасти библиотеку, отчасти оружейную. В застекленном шкафу красного дерева стояли тяжелые и легкие ружья. Одна выемка для двустволки пустовала. На книжных полках располагались тщательно подобранные бестселлеры, книги клубных изданий, а также унылый ряд пособий по экономике и психологии рекламного дела.— Занимаетесь рекламой?— Связями с общественностью. Я старший сотрудник отдела по связям с общественностью в компании по сбережению и выдаче ссуд. Сегодня утром мне необходимо быть на службе. Будем обсуждать план на следующий финансовый год.— Ну, на денек заседание можно и отложить, не так ли?— Не знаю.Он повернулся к ружейному шкафу, отпер сначала его, потом выдвижной ящик внизу. Все отпиралось одним ключом.— Где лежал ключ?— В верхнем ящике моего письменного стола. — Выдвинув этот ящик, он показал его мне. — Сэнди, разумеется, знала, где он хранится.— Но его легко мог найти кто угодно.— Да, правда. Но я думаю, что ключ наверняка взяла она.— Почему?— Просто у меня такое чувство.— Она очень любит возиться с ружьями?— Нет, конечно. Когда вы обучены правильно обращаться с ружьями, то возиться с ними особой радости вам как-то не доставляет.— А кто ее обучил?— Я, разумеется. Я — ее отец. — Себастьян подошел к шкафу и бережно тронул ствол тяжелого ружья. Осторожно закрыв стеклянную дверцу, он запер ее на ключ. Заметив, очевидно, в стекле свое отражение, он отпрянул назад и с отвращением потер ладонью заросший подбородок. — Выгляжу ужасно. Не удивительно, что Бернис подкалывала меня. Ну и рожа, смотреть неприятно.Извинившись передо мной, он ушел придавать своему лицу приятный вид. Я тоже мельком взглянул на свое отражение в стекле. Особо радостной моя физиономия не выглядела. Раннее утро у меня не лучшее время для мыслительной деятельности, и все-таки одну, пока не вполне отчетливую и совсем не радостную мысль сформулировать я сумел: девочка по имени Сэнди была лишь промежуточным звеном в напряженных отношениях между супругами, сейчас же этим звеном становился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71