– Саша, в чем дело? Что это было?
Но прежде чем он успел ответить, я уже и сам понял, что это было. Потому что с некоторым усилием извлек из панели правой двери небольшую сплющенную пулю. Желтая, калибра 5,56 и не очень тяжелая, порядка четырех граммов, она выглядела совершенно нестрашно, она даже не разбила наше стекло, как это случилось со мной тридцать лет назад на зимнике у Вилюйской ГРЭС. Тогда озлобленный моей статьей вор-снабженец пальнул по кабине «Волги», в которой мы ехали с главным инженером стройки, и пуля разбила лобовое стекло машины в мельчайшую стеклянную пыль, которая засыпала нам лица и глаза. Но здесь – всего лишь косая крохотная дырочка в трехслойном стекле. Однако не нужно было быть романистом, чтобы понять, что могло случиться, не притормози Саша перед выездом на дорогу. Я живо представил свой пробитый этой пулей череп и, держа в руке собственную смерть, произнес, поперхнувшись своим голосом:
– Саш… это… это не кино… Где… где тут аэропорт? Я уезжаю.
Но он, не повернув ко мне головы, молча гнал машину по серпантину дороги в Ниццу.
– Саша! Ты слышишь, блин?! – вдруг заорал я, срываясь. – Меня хотят убить! Ты слышишь?
– Заткнись.
– Что-о?! Да ты…
– Тихо! – сказал он, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от дороги, по которой летел с безумной скоростью. – Убить хотят меня.
– С чего ты взял?
– Тот, кто стрелял с упреждением и поправкой на скорость, не учел моего торможения перед дорогой. Иначе пуля вошла бы в стекло моей дверцы.
– Минуточку!… Да не гони ты, сбавь скорость! Давай разберемся. Что было сказано в оперативке Интерпола? Что в аэропорту Орли встречали меня! А твоей фамилии они даже не знают. То есть нас ведут, охотясь за мной. И – без всякой мистики. Просто они еще в Орли подсунули нам в машину «жучок» и с его помощью нашли нас и в Альпах по дороге в Милан, и здесь. Причем, как автор детективов, я тебе больше скажу. Сейчас в нас стрелял непрофессиональный снайпер.
– Откуда это известно?
– Во-первых, профессионал не ошибается. Во-вторых, профессионал не стреляет легкими пулями, а только тяжелыми, весом 13 граммов и выше. Так что это вообще какая-то самодеятельность – сначала бездарный наезд грузовиками, а теперь – эта дырка в стекле. Но именно поэтому я должен уехать – логику дилетантов угадать нельзя, завтра меня могут кокнуть и кирпичом по голове. Мы едем в аэропорт.
Он все-таки сбавил скорость. И спросил:
– А вещи?
– Да плевал я на вещи! Это была их третья попытка. Как ты думаешь, они от меня отстанут? Убийца может сидеть в любой машине, которая нас обгоняет.
– Нас еще не обогнал никто, я за этим слежу.
– Между прочим, пока я сижу в твоей машине, ты рискуешь не меньше меня. Вот доказательство. – И я протянул ему пулю на открытой ладони.
Но на его лице возникло выражение такого брезгливого отвращения, словно я показал ему разложившийся труп.
– Убери. Надо заявить в полицию.
– И что сказать? Вот если бы я знал, кто за мной охотится…
– Позвони в Интерпол.
– Это будет слишком назойливо. Но я могу отправить Гайленду «мэсседж» по «E-mail».
Я включил свой «лаптоп», соединил его через секуляр-модем с Сашиным мобильным «эрикссоном», вошел в Интернет и в программе E-mail-Outlook Express тут же наткнулся на надпись «ATTENTION! MASSAGE IN THE BOX!» – «Внимание! Вам поступило сообщение!». Я достал его, оно оказалось предельно кратким:
«Дорогие мсье Александр Стефанович и Эдвард Тополь!
Ваши сюжеты «Ищу жене любовника» и «Мисс мира из Свердловска» приняты. Ждем вас в Женеве, в отеле «Нога-Хилтон» 3 апреля для подписания контракта. Пожалуйста, приезжайте к обеду. До встречи,
Алан Лафер, шеф сценарного отдела «European Film Production Co.»

Привал на обочине

7 км от Антиба
СТЕФАНОВИЧ: Я понимаю, что Родина мне действительно мать, я родился в России. Но у меня не патриархальный взгляд на семью, я считаю, что взрослые дети должны помогать родителям, но могут жить отдельно. Иногда это даже полезно.
ТОПОЛЬ: По милости советской власти у меня две формальные родины: «историческая» и «географическая». А живу я в Америке. Но все эти привязки, на мой взгляд, условны. Если я родился в Баку – должен ли я считать Азербайджан своей родиной? Или Украину, где я жил в детстве? Или Москву, где прошла моя юность? Я думаю, что на самом деле моей родиной была страна по имени СССР и я по национальности «совок» – в том смысле, как это понимают в Америке, там в графе национальность у всех стоит: «американец». То есть я своей родиной ощущал и продолжаю ощущать все пространство от Вильнюса до Владивостока. А теперь к этому пространству прибавились «новые территории» – США, Канада, Израиль. И поэтому, когда при мне кто-то в Америке поносит Россию, мне так же больно, как когда в России кто-то при мне поносит Америку.

Часть пятая
Гедонист
Мы сидели на пляжной веранде ресторана «Bijou Flag» в городишке Жюан-Ле-Пэн и праздновали свою первую творческую победу – я взял на аперитив двойной коньяк, а Саша свое неизменное «Шабли». Но радость успеха была, конечно, отягощена этой мерзкой четырехграммовой пулей, и даже французский коньяк не веселил ни желудок, ни душу. Что делать? Лететь домой, показать жене эту пулю и сказать, что из-за нее я бросил и Стефановича, и пятисерийный французский телефильм? Или остаться, сочинять для французов «любовь по-русски» и ежеминутно ждать очередного выстрела из-за угла?
Не знаю как у других, но у меня коньяк и стрессовые ситуации пробуждают не один, а сразу два внутренних голоса. «Ну, Тополь, что ты решишь? В кусты или грудью на амбразуру?» – вопрошал один. «А ты, писатель? – отвечал ему второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88