По крайней мере, она так думала.
Буквально мгновение спустя мужчина перегнулся через стол, вырвал у нее журнал и положил вверх обложкой.
– Я родом оттуда, где привыкли приятно проводить время. – Он будто не замечал негодования на ее лице.
– Мы тоже.
– Неужели? Сроду бы не подумал, – нахально ухмыльнулся он.
– Меня ни капли не интересует, что вы думаете.
– Но держу пари, вас это заинтересует. Почему вы не хотите даже попробовать?
– Повторяю, меня все это не касается, – не выдержав, крикнула она.
– А мальчик другого мнения.
– Вы себе льстите! Ему не должно быть интересно. – Колкие слова вылетели раньше, чем Пиппа успела что-либо осознать. Она охнула и прижала руку ко рту. Теперь, по крайней мере, он оставит ее в покое.
И снова ее ждало разочарование. Незнакомец широко улыбнулся и медленно-медленно, так медленно, что она успела понять: он ее раскусил, произнес:
– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы жизнь была вечной.
Оставалось только подивиться его необычайной проницательности, и девушка спросила чуть слышно:
– А если она не вечна?
– Тогда живите вдвойне, как дети.
– Да, как дети, эхом отозвалась она, а про себя удивилась, зачем открылась ему, совсем незнакомому человеку?
– Хотите что-то рассказать? – словно читая ее мысли, мягко улыбнулся он.
– Нет… Вернее, не могу. Я…
– Послушайте, – после небольшой паузы предложил мужчина, – почитайте журнал, а я устрою мальчику несколько минут настоящей жизни. Не волнуйтесь, я его не расстрою.
– Я… – Пиппа не знала, что на это сказать, к глазам подступали слезы.
Как и минутой раньше, незнакомец понял ее состояние и вернул журнал. Спрятав лицо за широкими страницами, девушка с облегчением вздохнула, попыталась было читать, вот только буквы точно взбунтовались, не желая выстраиваться в строчки и прыгая перед глазами. Она уже почти засыпала, лишь доносился порой то ровный голос попутчика, то возбужденный голосок Дэйви.
С тех пор как Дэйви завел свою песню, его все больше и больше интересовала австралийская весна, и сейчас разговор шел именно о ней.
– Да, приятель, наша весна – всем веснам весна, – гудел необычный спутник, – сегодня земля сухая и твердая, как камень, а завтра ты по колено утопаешь в зеленой траве. А потом расцветают ирисы.
– По сравнению с которыми нарциссы и тюльпаны – жалкие сорняки, – со знанием дела закончил Дэйви. – Знаете, Крэг…
– Крэг? – встрепенулась Пиппа, откладывая в сторону журнал.
– Ну вы даете, мисс! Не знали, что люди обращаются друг к другу по именам?
– Но Крэг… Наверное, он хотел сказать «мистер Крэг».
– Нет, Крэг. Так меня зовут.
– Разве так бывает?
– Я объясню. На западе это обычная фамилия. Крэги были первооткрывателями тех мест.
– Но Дэйви… Он употребил его как имя!
Загорелый весельчак расплылся в улыбке:
– Меня крестили Клементом. Я Клемент, Клемент Крэг. Какой ужас! Я быстро положил этому конец. Теперь я Крэг Крэг.
– Но зачем, мистер Крэг?
– Не мистер, просто Крэг, как сказал ваш брат. – Он взглянул на нее, и Пиппа заметила, что глаза у него такие же темные, как кожа, но с золотистыми искорками.
– Вы знаете, Крэг, – вклинился Дэйви, решив вернуть себе собеседника, – а в Англии, откуда мы приехали, все наоборот. Зимой лето, летом – зима, а…
– А осень тогда, когда падают листья.
– Ага, – оживился мальчик, – а весна в апреле.
– А ты знаешь, что в этом году тебе страшно повезло?
– В смысле?
– В сентябре здесь начинается весна, – пояснил Крэг, – в Англии она у вас уже была, так что в этом году у тебя две весны.
– А там, где живете вы, – опечалился мальчик, – у меня было бы целых четыре весны. Вы же сами сказали, там весна – «всем веснам весна».
– А что, приезжайте с сестрой ко мне в «Падающую Звезду», и увидите нашу весну.
– Так называется ваш дом?
– Да.
– А там хватит места?
– Для такого-то малыша, как ты?
– И для Пиппы тоже.
– Для Пиппы?
– Для нее, – Дэйви кивнул в сторону девушки, – моей сестры.
– Пиппа. – протянул мужчина, словно пробуя имя на вкус. – Да. И для Пиппы тоже.
Прищурив теплые, умные глаза, он пристально взглянул на девушку, и та, зардевшись, отвернулась.
– А знаете, наш папа был поэтом, – ни с того ни с сего с гордостью вставил Дэйви, явно наслаждаясь всеядностью собеседника.
– Да что ты! Тем более сын поэта обязан побывать в Янтумаре.
– Янтумара – это «Падающая Звезда»?
– Угадал, приятель.
– Но мы едем в Томбонду! – Дэйви чуть не плакал.
– «Томбонда» означает «холм». Я тоже туда еду.
Еще секунду назад Пиппа запрещала ему говорить с мальчиком о других местах и тем более приглашать к себе в гости, на ферму… звучит-то даже как-то не по-человечески… но, услышав, куда он направляется, передумала. Надо же, он тоже будет в Томбонде!
– Но вы ведь живете не здесь, – опешил Дэйви, все еще пребывая под впечатлением от услышанного, – а как же дикие жеребята и мустанги?!
– То было там, где жил мой отец. Потом он состарился и не мог уже на полном скаку догнать бычка…
– Завалить его и прижать к земле, – ликовал Дэйви, а незнакомец кивал.
– Он переехал сюда на заслуженный отдых.
– А вы едете навестить его, да, Крэг?
– К сожалению, нет. Теперь он в лучшем мире, смотрит на нас из-за облаков… Нет, я еду проверить, все ли здесь в порядке, и… – Он задумчиво посмотрел на Пиппу, затем снова обратился к мальчику: – Смотри-ка, сынок, вон вомбат. – А когда маленький носик в который уже раз превратился в лепешку, продолжал: – Я хочу попросить соседку… словом, когда я состарюсь и перееду в Томбонду, мне понадобится женщина приглядеть за угодьями да за хозяйством. Вы не совсем меня понимаете, да, мисс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52