– с ошарашенным видом уставился на меня он.
– А-а! Значит, это правда! – Меня вмиг захлестнули ярость и ревность.
– Так она ведь моя жена. И я никогда не утверждал, что мы с ней не спим.
– Но ты… Ты врал, что у вас ужасные отношения!
– Они действительно ужасные.
– Зачем тогда ты с ней спишь?
Он растерянно пожал плечами:
– Не знаю. Просто так получается. Куда же мне деться?
– Это уж тебе решать.
– И решу, – вдруг твердо произнес он. – Только с одним условием: ты поедешь со мной, а не на свою ярмарку.
– Ты еще смеешь ставить мне условия! – на меня накатила новая волна ярости. – Да кто ты вообще такой? Это я должна ставить тебе условия. Хоть раз задумался, в каком положении я нахожусь? Я уже давно не та жалкая лаборантка, с которой ты когда-то познакомился! У меня каждый день интервью берут и, между прочим, спрашивают, замужем я или нет? Есть ли у меня муж, жених или хотя бы бой-френд? И что я, по-твоему, должна им отвечать? Правду или соврать? А потом нас с тобой где-нибудь какой-нибудь папарацци снимет, проведут журналистское расследование и ославят на весь мир. И всем станет жутко приятно. В особенности, твоей любимой нелюбимой жене. Может, у нее даже тоже интервью возьмут.
– Ты серьезно?
– Вполне. Между прочим, такое с одной нашей спортсменкой уже случилось.
Виталий заметно скис.
– Уговорила. Езжай в свой Франкфурт. А мы… Может, после Нового года куда-нибудь съездим?
– Там видно будет.
Вообще-то меня подмывало спросить: «Новый год встретишь в законной семье, а потом удерешь?» – однако я сдержалась. Во-первых, не хотела перед отъездом еще больше обострять отношения, а во-вторых, Виталий отчасти был прав. До недавнего времени характер наших отношений и впрямь меня устраивал. Просто теперь моя личная жизнь все явственнее переставала быть моим сугубо частным делом.
Во Франкфурте меня заняли, что называется, под завязку. Несколько дней, проведенные там, были забиты встречами, выступлениями и прочими мероприятиями подобного рода. «Атлантида» мечтала запродать меня на Запад. У них самих это не получилось, зато там возникла бойкая дама из бывших наших, оказавшаяся литагентом. Ее заинтересовали мои криминальные мелодрамы и она обещала вплотную заняться их продвижениями в Германии, Франции и Швейцарии. Я, естественно, ничего не имела против, но при этом решила пока на успех не настраиваться, чтобы потом не переживать, если не выйдет. В результате я, как пишут в плохих школьных сочинениях и еще более плохих романах, усталая, но довольная возвратилась домой.
В Москве меня ожидал сюрприз. Виталий, оказывается, открылся жене. Теперь у них каждый день скандалы. Он бы с удовольствием вообще ушел, да некуда. Кроме того, он ждал моего приезда.
– Зачем? – спросила я.
– Хотел выяснить, согласна ли ты, чтобы мы стали жить вместе?
– Интересно, где? У меня, что ли? – ляпнула я первое пришедшее в голову. Вопрос его застал меня врасплох.
– Естественно, нет, – ответил он. – Снимем квартиру. Думаю, если поднапрягусь, денег как-нибудь наскребу.
– Деньги не проблема, – заверила его я. – Я сейчас зарабатываю все лучше и лучше.
Он нахмурился.
– Нужны мне твои деньги. Сам как-нибудь заработаю. Мне главное, ты согласна?
А я и сама не знала, согласна или нет? Столь решительный шаг значил для меня полную перестройку всей жизни. До сих пор я по-детски жила с мамой, и, как бы трудно ни складывались наши взаимоотношения, быт наш давно устоялся, я к нему привыкла. У каждого свои обязанности, и каждый почти автоматически их исполняет. А тут я буду вынуждена нарушить все свои устоявшиеся привычки. И приспосабливаться к привычкам другого человека. Родного? Чужого? Я не знала. Встречались мы от случая к случаю. С другой стороны, это длилось уже несколько лет. Я привыкла к нему, не представляла себя без него. Виталий уже был частью моей жизни. Но мы ведь никогда еще не пробовали жить вместе. Лишь несколько раз ночевали в чужих квартирах и на дачах. Но это не в счет. Это – как праздник, который случается раз в году. Быт наших отношений никак не касался.
Любила ли я Виталия? Да, конечно. Любила. Только это была не та восторженная влюбленность, когда люди только знакомятся и начинают встречаться, а спокойное ровное чувство, которое во многом зиждется на привычке. Разумеется, нашим отношениям придавало остроту то, что встречаться нам удавалось нечасто, и из-за этого они не успели стать пресными, как у людей, живущих друг с другом каждый день.
Я любила его, привыкла к нему, мы понимали друг друга, нам интересно было друг друга слушать, нам хорошо было вместе в постели, мы каждый раз с нетерпением ждали, когда удастся встретиться вновь, каждая встреча для нас оказывалась и наградой, и подарком. Но выдержим ли мы испытание каждодневным общением? До сих пор я, если была не в настроении или плохо себя чувствовала, могла отказаться от встречи. У меня всегда оставался выбор. И я всегда представала перед ним в наилучшем виде. Да и он, наверное, тоже. А когда живешь вместе, выбора лишаешься. Извольте принимать друг друга такими, какие вы есть. В любом состоянии. В горе, в радости, больными, с распухшими ногами и трещащими головами. А у меня еще теперь столь специфическая профессия. Писать книги – не у станка стоять. Смена кончилась, станок выключил, работу из головы выкинул – и все мысли о доме и о семье.
Книжка то пишется, то не пишется. И когда дело стопорится, меня лучше не трогать. К тому же у меня жесткие сроки сдачи. В конце романа я обычно вообще с утра до ночи, не разгибаясь, сижу за компьютером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39