Мишка исчез туда еще до решения.
Олени с нартами на трудной лесной дороге изнемогали.
Но ребята все-таки захватили все коллекции.
К вечеру олени выбились из сил, высунули языки, как собаки, и храпели, но об отдыхе и привале нечего было и думать. Дым затянул все сплошной пеленой. Пахло огнем и гарью.
Точно чья-то злая рука преследовала экспедицию. Дед теперь уже не говорил про «охрану»: и так было ясно. Хотя у него иногда и мелькала мысль о поджоге. Это было в духе Кузьмы Не-найти-концов. Путешественники сгорят, а золото достанется ему. Горше всего поразила утрата Яна и Пимки. Дед не мог себе простить, что дурно думал про Яна. Правда, он думал не со зла, но все-таки...
– Ох, грех тяжкий! – угрюмо бормотал он, подбадривая оленя легким ударом, но бедное животное, видимо, выбилось из сил и не могло больше идти.
Скоро олени остановились и рвались в реку. Чтобы не бросить нарты и багаж, пришлось остановиться, дать оленям отдохнуть.
Было уже совсем темно. Неожиданно свежий ветер подул с реки, дым начало сносить куда-то в сторону.
– Может, ветер изменится, тогда мы спасены! – воскликнул Тошка.
Ветер, действительно, крепчал, и скоро на беглецов пахнуло совсем свежим, чистым, ночным воздухом. Послышался гром. Река вздулась волнами. Начиналась буря. Огненная река, наступавшая вслед за ребятами на север, неожиданно кинулась в обратном и боковом направлении, к западу.
Ребята вздохнули с облегчением. Они надеялись, что хлынет ливень и загасит огонь. Во всяком случае несколько часов им можно будет отдохнуть.
– Плохо придется только тем, кто вздумал укрыться к западу от огня, – сказал Андрей. – Смотрите, какая подымается буря. Огонь полетит, как молния. Они не ждут этого. И не успеют бежать.
Все с содроганием думали в эту минуту о судьбе Яна и Пимки, если они только еще были живы.
– Зато, – вскричал Тошка, – если этот пожар – дело чьих-нибудь злых рук... и они рассчитывали нас сжечь, то они сами попались в свою ловушку.
– Не хочется верить... Уже очень зверские планы, – возразил Гришук.
Дед ничего не сказал, но подумал, что Гришук не видал Кульпы, а то бы...
Буря усиливалась. В лесу стоял невообразимый рев, шум и вой. Ребята и олени мокли под проливным дождем.
– На мне ни единой ниточки нет сухой, – жаловался Федька. – Из огня да в воду.
– А где Крак? – воскликнул вдруг Гришук.
Все внезапно со страхом вспомнили, что они видели его последний раз очень давно. Они так привыкли, что Крак, как собака, следует за ними самостоятельно, что никому и в голову не пришло, что он может погибнуть или отбиться от них в сплошном дыму.
– Крак! Крак! – враз закричали все с тревогой, но за шумом леса ничего не было слышно.
– Его давно не видать! – сказал дед.
Неужели новая потеря? Острой тревожной жалостью сжались сердца у ребят. Бедный Крак! Он вовремя предупредил всех о пожаре и, может быть, спас им жизнь, а за ним недосмотрели.
Слабая надежда оставалась только на утро.
Ведь он летел за ними и, может быть, ночует где-нибудь поблизости в ветвях.
Тотчас же вспомнили и про Мишку... Бедного лосенка надо было считать потерянным навсегда. Он как безумный убежал вперед от дыма и если не попадет в горящий там лес, то все равно так далеко ускакал от ребят, что вряд ли встретится с ними.
Тяжелая выдалась ночь. Молча переживали путешественники свое горе.
Буря бушевала до рассвета, но рассвета ребята не заметили. Они в конце ночи уснули, как убитые. Спали они долго, потому что утром не разбудило их знакомое: «кар-р!»
Было около полудня. Вновь потянуло дымом. Ветер возобновился, и пожар принял прежнее направление. Ночь явилась только отсрочкой на время бури. Необходимо было бежать дальше.
К вечеру огонь начал снова нагонять их, но неподалеку должна была где-то находиться выгоревшая площадь, на которой караван мог спастись от огня. Беглецы напрягли все усилия. Одни нарты бросили. Сивка под дедом несся чуть ли не вскачь, перепрыгивая через /павшие деревья. Вдруг старик так осадил оленя, что тот сел на задние ноги.
Ребята с размаху набежали на него. В чем дело?
Но слов не потребовалось. Гигантская зеленая береза, стоявшая среди сырого мха, около дорожки, вдруг рухнула со страшным шумом. А из-под вырванной при падении земли вылетел кверху столб пламени.
Все попятились в ужасе. Если бы дед не осадил Сивку и не задержал этим всех, дерево упало бы прямо на них.
Новая опасность! Они оказались в горящем лесу. Огонь шел здесь низом, под землей, горели нижние слои, корни деревьев. Иногда, вырвавшись из-под мха, струйки пламени зажигали сухой лишайник, покрывавший старую ель. Лишайник вспыхивал, как пороховая нить, взбегая огненной искрой вверх до макушки. Но огонь был не в состоянии зажечь зеленую ель и погасал. Дерево стояло, пока пламя не уничтожало корни, и тогда оно неожиданно падало, сокрушая все на своем пути. Беглецам попалось несколько таких свалившихся зеленых гигантов.
Теперь смерть грозила отовсюду в этом обманчивом зеленом лесу. Гигантские деревья, в сотни пудов весом, стояли непрочно, как картонные декорации, готовые при малейшем ветре повалиться.
Положение становилось отчаянным. Дым, застилая все, мешал разглядеть опасность, если бы даже это было возможно. Идти здесь – означало верную гибель.
– В воду! – скомандовал дед.
Он решил переправиться на тот берег. Не лучше ли там, хотя и на том берегу бушевало пламя.
С чувством облегчения вступили они в воды широкой в этом месте реки. К их счастью, берега здесь были низменны, и течение небыстрое. Они шли на середину реки в густом дыму. Лес горел по обе стороны. Караван шел наугад. Но выбора не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54