– Конечно, хочу! – заверил седобородый, но ещё крепкий старикан. – А куда, Данилыч, ты конкретно хочешь пойти? На Чукотку? Или же на земли камчатские?
– Восточнее бери, старинушка, восточнее! – усмехнулся Егор.
– Неужто, в гости к узкоглазым алеутам?
– Да, на неё самую, на Аляску. Только немного южнее Алеутских островов. Туда, где обитают эскимосы и атабаски… Только, вот, прямо сейчас я с вами не поплыву. Встретимся уже потом, в одном и прибалтийских портов, например, в Кёнигсберге…
– Какой ещё Кенигсберг? – Сашенция, побледнев, испуганно прижала руки к груди. – Как это – ты не поплывёшь с нами?
– А, вот, так, моё нежное сердечко! – мягко усмехнулся Егор. – Неужели ты подумала, что я мог бы уплыть из России, оставив сынишку в царском плену? Нет, ты, пожалуйста, ответь – думала такое обо мне?
– Нет, конечно же, – слегка покраснев, смущённо забормотала жена. – Но только, что ты, дорогой, задумал?
– Толком ещё не знаю. Надо посовещаться с твоим братом Алёшкой и с Медзоморт-пашой. Вместе мы – обязательно – что-нибудь придумаем… А своих в беде никогда нельзя бросать! Особенно – своих единокровных детей…
В эту пору на Васильевском острове находилось достаточно много крепостных Егоровых крестьян, прибывших из его воронежских деревенек: восемь умелых краснодеревщиков были задействованы на достройке дома, пять человек ухаживали за молодым парком, ещё полтора десятка каменотёсов трудились на невской набережной.
Было, как раз, обеденное время, и все работники усердно постукивали деревянными ложками о борта глиняных мисок, рассевшись по обе стороны длинного стола, над которым был установлен навес под красно-коричневой черепичной (в деревне Конау местные крестьяне-староверы изготовляли отличную черепицу) крышей. Чуть дальше, под другим навесом, за коротким столом обедали пятеро солдат и один сержант Александровского полка.
«Нельзя иначе!», – словно бы оправдываясь, пояснил чуть засмущавшийся внутренний голос. – «Без строгого солдатского пригляда молодые и неженатые мужики запросто могут пуститься в бега. Ты, конечно же, братец, у нас барин добрый и весь из себя либеральный, лишний раз и плетьми выдрать не велишь, но свобода – штука заманчивая…».
– Сидите, сидите! – он коротко махнул рукой крепостным и солдатам. – А, вот, приём пищи – прошу временно прекратить! Дело у меня очень срочное, нетерпящее отлагательств… Ну, все готовы выслушать? По делам важным и неотложным я – вместе со всем семейством – завтра на рассвете отплываю в края дальние. Обратно вернёмся только года через три, может, и через четыре. Дело очень опасное, можно и головы буйные сложить – в тех дальних и неизведанных землях. Поэтому я не хочу никого принуждать, нужны только добровольцы… Думаю взять с собой, – задумался на минуту, соображая, сколько ещё человек можно дополнительно разместить в жилых помещениях «Александра» и «Короля», – двенадцать человек. По возвращению, в качестве награды обещаю: во-первых, подписать всем вольную, во-вторых, выдать каждому – кто вернётся живым – по пятьсот рублей…
За обоими столами началось оживлённое перешептывание, постепенно перерастающее в бойкий говорок.
– Барин, а вольную-то подпишешь только на мужиков? – робко спросил пожилой краснодеревщик Пантелей, в волосах и в бороде которого было уже в достатке седых нитей. – Как же нам быть с семьями?
– И на жён с детишками выдам вольные! – согласился Егор.
– А, как же, внуки?
– Хорошо, и на внуков – так же!
Врал он, конечно же, про жён, детей и внуков, врал – как сивый мерин, как последний сукин сын. В соответствии с царским Указом все его крестьяне и крестьянки, не находящиеся на Васильевском острове, уже были отписаны государевой казне…
«Ничего, придумаем что-нибудь!», – с откровенно-показным оптимизмом заявил внутренний голос. – «Намоем золота, составим подробные списки лиц, подлежащих выкупу, тайно зашлём денег в Россию, попросим – всё того же Василия Волкова – помочь… Разберёмся, короче говоря! Но только потом, после завершения экспедиции… А сейчас пусть мужики свято верят во всё обещанное, чтобы им работалось веселее. Кстати, и вольная грамота твоя, братец мой, нынче и понюшки табака не стоит. Так что, и всем мужикам, которые решатся плыть вместе с тобой на Чукотку, обратная дорога в Россию заказана навсегда – сразу же окажутся в кандалах, с драными кнутом спинами… Но свободу они, всё равно, получат, да и денег можно будет выдать на руки побольше. Потом, уже после завершения дела…».
Через пять-шесть минут выяснилось, что все работники – без единого исключения – готовы отправиться в опасное плавание и побороться за свободу и пятьсот рублей (деньги по тем временам – для простого люда – просто огромные).
– Тогда, родные, бросайте обычный жребий! – велел Егор.
– Господин генерал-губернатор! – обратился к нему молодой и краснощёкий сержант Александровского полка. – А можно и нам, служивым, поучаствовать в этом деле? Больно, уж, тоже хочется – постранствовать, мир посмотреть, пятьсот рублей, опять же…
«Что же, и хорошо обученные солдаты нам пригодятся! Тем более что в царском Указе ясно сказано, мол, можешь с собой взять людишек с Васильевского острова… Там, ведь, не уточнено – каких конкретно людишек…», – посоветовал хитрый внутренний голос и сделал неожиданное предложение: – «Может, стоит по пути зайти в славный город Стокгольм? И попросить у короля Карла (он же к тебе, братец, хорошо относится, даже в гости звал) ещё парочку дельных кораблей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20