борт из Махачкалы садится не в Жулянах, а в Борисполе, но все остальное – точка в точку.
– Уговорили, товарищ старший лейтенант. Ни за какие коврижки я не буду грабить галантерейные магазины в столице Советского Социалистического Дагестана. А ты за это расскажешь мне о том расследовании «на шару».
– Всегда пожалуйста! Оно начиналось вот здесь, на этом же этаже. Вон за той дверью…
В это время диктор с садистскими интонациями сообщила, что прибытие ожидаемого борта переносится на завтрашнее утро – теперь уже по техническим причинам. Поэтому все, что нам оставалось – это поехать к Алексею домой с одним-единственным серьезным намерением.
Дело в том, что мы давно собирались освоить варку кофе по-турецки. Потому купили в художественном салоне металлическую джезвочку, в гастрономе – бутылку коньяка, по дороге прихватили на детской площадке немного песка, дома засыпали его в старую сковородку и поставили на газ. Вот тут и началась фигня: как только песок прогревался, то сразу начинал вонять кошками. Мы высыпали его в унитаз, отмывали сковородку и начинали все сначала. После пятого раза Алексей высказал здравую мысль: песок надо брать на строительстве, через дорогу. Я возразил не менее аргументировано, что тогда воняло бы не кошками, а строителями. В результате – мы выпили весь коньяк, купленный в качестве ингредиента, но кофе так и не сварили. Старым способом надоело, новым не получилось. Что оставалось? (Как в русских дневниках Тараса Шевченко: «Вместо чая мы побрились…») Совершенно верно: наслаждаться не кофе, сваренным «не по-нашему», а очередной историей из богатого милицейского опыта Алексея. Тем более – погода способствовала. Поздняя осень, мерзопакость в небе и на земле. На улицу не тянет даже за большие деньги. Поэтому Алексей начал рассказывать, а я навострил уши.
Алексей Сирота:
Преступления нынче пошли – все, как на подбор, скучные. Нет, меньше их не становится. Нас убеждают, что мы из года в год живем все лучше и лучше. Кажется, в это верят только преступники. Потому, что их становится все больше и больше. И что характерно, никто из них не читал «Основных направлений развития СССР до 2000-го года», но все хотят уже сейчас жить, в соответствии с указаниями партии и правительства, как в 2000-м году. В результате – в уголовщину полез дилетант. Или, как говорят профессионалы, фраер. И наша работа превратилась в скукотищу.
Ну, проткнули таксиста велосипедной спицей. Но при этом наставили отпечатков пальцев даже на крыше «Волги». Я потом спрашиваю этого сопляка, когда его повязали: что ты на крыше делал? Деньги ведь у водителя в кармане лежали. А он мне говорит: стошнило меня, вроде бы как, а я, чтобы не заляпаться, и уперся обеими руками в машину. Если желудок слабый, играй в лотерею. Не разбогатеешь, зато дольше проживешь. Или вот еще «цыганочка с выходом»: приезжайте немедленно, у нас убийство на сексуальной почве. Разогнались! Старая хибара, четвертый этаж, до земли – двенадцать метров над уровнем моря. Ухажер от избытка темперамента заместо пожелать даме сердца «спокойной ночи», прижимает ее к перилам и пытается снасильничать. Однако, гражданка попалась из породы «Не влезай – убьет!». Не стала визжать: «Только после загса!», а взяла этого типа на прием и перебросила через себя. В лестничный пролет. И лежит наш бедняга, как тот комарик, что не дышит, только ручками-ножками колышет! А из ширинки торчит орудие попытки преступления. Говорят, так и схоронили. Но при чем здесь уголовный розыск?
Такое впечатление, что райотделам городских сыскарей вызвать – как дурню с горы сбежать. Вот вчера, посреди ночи: «Убийство женщины!» Мы прискакали, через весь город, через дождь, мокрые, как те кони. Где жертва? Вот она, пожалуйста, известная трем поколениям киевских ментов почетная бабушка столичной проституции. Страшнее атомной войны. Но и на этот товар нашелся купец. Убитая лежит на окровавленном, грязном полу в белье неопределенного цвета. Причину смерти видно с порога – разрубленная голова. Орудие убийства – тоже к вашим услугам. В комплекте с убийцей. Пьяный в зюзю ханыга спит здесь же, сжимая в руке окровавленный топор. Мотив? Да вот же он, в левой руке спящего – недопитая бутылка шмурдяка. Не поделили: оно конечно, в чужом пиру похмелье, но при чем здесь мы? Это работа для зеленого участкового. Все дела – с представлением прокурора включительно – оформляются за два часа без вмешательства городского угро.
Возможно, я уже потихоньку начинаю сходить с ума. Но и Старик на это же самое жалуется. Мол, не служба, а тоска зеленая. Ни украсть, ни убить по-человечески уже никто не умеет… как тебе этот черный юмор? Веришь – мне уже ночью начали сниться нормальные преступления с закрученной интригой. А что? Если такое попадется, то не грех и побегать.
Наверное, у легавых на небе кто-то есть. Услышал, снизошел, распорядился. И вот представь себе мое состояние, когда я узнаю, что в нашем тихом, тупом, задрипанном Киеве наконец-то приключилось нечто, достойное внимания профессионала. Информация поступает случайно, но у сыскарей случай – это святое. Излагаю по порядку.
Звонит мне из «Жулян» мой однокурсник. Только не с философского, а с исторического отделения. Но выпускались в один год и вместе загремели в войска «двухгодичниками».
От автора: «Двухгодичники» – это жертвы эксперимента, который проводился в Советской Армии на рубеже шестидесятых – семидесятых годов. После хрущевских реформ по сокращению вооруженных сил в войсках катастрофически не хватало младших офицеров. Поэтому выпускникам вузов, в которых были военные кафедры, цепляли лейтенантские погоны и на два года затыкали ими армейские дыры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26