Это мужчина. Она не видит его лица, но ощущает прижавшееся к ней тело, чувствует его неистовое возбуждение, острейшее возбуждение охватывает и ее… Но оно — другого рода. Это возбуждение агонизирующего тела. Сирень пахнет все нестерпимее.
Что-то гадкое, скверное… Ей не больно, но очень страшно. Кара! Это кара!
За что? Глаша не может понять. Ясно одно — та испытывает чувство вины. Ночной луг. Пахнет болотом. Мерцает костерок, неясные тени… Все исчезает. Постель, какие-то мужчины. Болезненное наслаждение…
Внезапно Глаша отчетливо ощутила, что обнаружена. Убиенная почувствовала чужое присутствие. Недоумение… немой вопрос… разочарование. Возможно, она решила, что жива. Однако быстро поняла, что ошиблась. Более того, она поняла, что та, с кем она вступила в контакт, реально существует, а она уже нет. Она мертва. Мертвее не бывает! Тело начинает разлагаться, а душа?.. Что будет с ней дальше в этом новом состоянии? Тоска пронзила все существо Глаши, такая тоска, какой до сих пор она не знала. Найди… отомсти… — это было последнее, что ей удалось понять.
Все померкло. Видения кончились. Обрушился тяжелый мрак. Наконец Глаша очнулась, поднялась, ощущая себя выжатой и опустошенной. В прозекторской было темно. Она нащупала выключатель, зажгла свет, механически начала уничтожать следы своего пребывания: вернула на место кушетки, взялась за ручки коляски и еще раз вгляделась в мертвое лицо. Что же та пыталась ей сказать? Сейчас она не в силах обдумать случившееся. Нужно прийти в себя, как следует выспаться. Так всегда бывает после приема снадобья.
Она закатила коляску с телом в холодильную камеру и покинула морг.
в «ХИТРОМ ДОМИКЕ»
Здание Кировского районного управления милиции, известное под именем «хитрый домик», в Тихореченске знал каждый: оно считалось одной из архитектурных достопримечательностей города. Построенное еще до революции неким романтически настроенным купчишкой, оно являло собой причудливое смешение различных архитектурных стилей. Так, фасад напоминал уменьшенную копию готического собора, боковые стороны имели ложноклассические портики, а по углам крыши возвышались остроконечные башенки — точь-в-точь мавританские минареты.
Милицейское руководство весьма гордилось особняком, не жалело средств на ремонт и реставрацию, а на фасаде красовалась мраморная доска с надписью: «Памятник старины. Охраняется государством».
И вот сейчас Евгения Яковлевна Белова впервые переступила порог «хитрого домика», о котором была столько наслышана.
— К кому? — равнодушно спросил дежурный, мельком глянув на нее.
— К Буянову.
— Третий этаж, — так же равнодушно сообщил дежурный и уткнулся в какую-то книгу.
Причудливый особняк и внутри имел столь же хитрое устройство, то есть состоял из странным образом изогнутых коридоров с нишами, тупиками и винтовыми лестницами. Некоторое время Женя плутала по почти пустынному зданию, останавливалась перед дверьми с табличками, вглядывалась в надписи. Наконец остановилась перед довольно обшарпанной дверью с надписью: «Начальник уголовного розыска майор Буянов Николай Степанович».
Женя постучалась и вошла. За заваленным бумагами столом сидел мужчина в штатском лет сорока, довольно полный, с широким, несколько бабьим лицом. Кроме бумаг, на столе стоял небольшой магнитофон, из которого неслась какая-то иностранная песенка.
— Вам чего?
— Здравствуйте, вот явилась в ваше распоряжение, — сообщила она, протягивая направление.
Он взглянул на бумагу:
— Ага, практикантка. Ну что ж, присаживайся. Ничего, что я на «ты»?
— Конечно, — поспешно сказала Женя.
— Неплохо выглядишь, — сообщил Буянов. — Современно. Так почему все-таки милиция?
— Даже не знаю, как объяснить. Мой отец… Он тоже был милиционером…
— А как фамилия? Ах да! Якова Ильича дочка?
Женя кивнула.
— Знавал… Работал под его началом. — Он хотел сказать что-то еще, но, видно, передумал. — С компьютером работать умеешь?
Она кивнула.
— Хорошо! — твердо сказал майор, видимо приняв решение. — Практика — дело серьезное. Я бы даже сказал — ответственное. Тебе еще сколько учиться?
— Год.
— А потом?
Женя пожала плечами:
— Там видно будет.
— Невразумительно. Что значит «видно будет»? Хотя конечно… В нынешнее время загадывать наперед очень сложно. Обстановка, конечно, непростая. Уровень преступности растет. Задыхаемся. Каждый день что-нибудь да происходит. Прямо и не знаю…
«Зачем он мне это рассказывает? — с тоской подумала Женя. — Сейчас будет час толочь воду в ступе, а потом отправит разбирать какие-нибудь затхлые бумажки».
— Мне бы работу… задание, — неуверенно произнесла Женя.
Он стал перебирать бумаги.
— Ага. Вот. На днях убийство у нас произошло… Лишили жизни гражданку, довольно молодую, между прочим. Расследование было поручено старшему лейтенанту Алферову, а он возьми да заболей. Аппендицит, да к тому же — осложненный перитонитом! Еле спасли. Недели две на больничной койке проваландается, а то и больше. Вот ты и займись. Почитай, что он там написал. — Буянов протянул Жене папку. — Преступление это не совсем обычное. Похоже, маньяк работал. Но нужно разобраться, кем была жертва. Тут тоже не все ясно. Подобное преступление для нас не характерно. В Москве или в Питере… там другое дело. Хотя и здесь пару лет назад имело место нечто подобное. Так называемое «дело Лифтера». В лифтах он девчонок подкарауливал…
— Помню, — односложно сказала Женя.
— Его, как ты знаешь, поймали. Дали высшую меру, потом заменили на пожизненное. Зря, по-моему. В нынешнем преступлении есть общие детали с тем, давним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14