– Ну как бы я мог пропустить помолвку своей дочери.
– Ты ведь в курсе, что мы не сможем помочь тебе заплатить за все это. Надеюсь, ты не рассчитывала на помощь с нашей стороны: в этом году Линдсей поступает в колледж, – прошипела Шерон. Я только усмехнулась. Отец положил руку ей на плечо. Кажется, ему даже стыдно за нее. Возможно, сейчас, среди людей и обстановки высшего класса, он наконец заметил, насколько мелочна его половина.
– Родители Дага так любезны, что решили сами все оплатить, но в любом случае спасибо за заботу.
– Мы рады, что вы смогли к нам приехать, – проговорил Даг, заботливый и гостеприимный хозяин. – Мне было бы интересно побольше узнать о вашем бизнесе, мистер Кинток. Софи много о вас рассказывала. У меня появилась идея, и, возможно, каким-то образом ваш бизнес мог бы быть полезен и нам. У нашей компании есть региональное представительство в Чикаго.
– Да что вы, правда? Что ж, это было бы интересно. Мы обязательно должны поговорить об этом позже. И вообще, надо бы мне получше узнать мужчину, забирающего от меня мою маленькую девочку. – Я улыбнулась и постаралась не обращать внимания на то, что мой папаша явно больше заинтересовался деловым предложением, чем человеком, за которого я выхожу замуж. Долгие годы мне хотелось, чтобы он одобрил мой выбор, и вот теперь, когда он это сделал, я не почувствовала никакой радости. Шерон поволокла отца прямо к бару: явно настроена налечь на бесплатные напитки, гостеприимно предлагаемые барменом.
Я поцеловала в щечку очередного делового партнера Теодора и тут заметила маму, стоящую в уголке. Она как зачарованная смотрела на какую-то закуску в руке, словно провела углубленное исследование вопроса, сколько же времени понадобится, чтобы жир из закуски протек на салфетку. На ней слишком длинное платье. Думаю, она позаимствовала его у какой-нибудь подружки. Мама бы не смогла потратить уйму денег на платье, которое оденет всего лишь раз. Слишком длинное платье делает ее маленькой и хрупкой. Я шепотом попросила Дага извиниться перед входящими гостями и поспешила прямо к ней.
– И долго ты уже здесь? – спросила я, крепко обнимая ее. – Почему же ты не подошла ко мне, как все? Я даже не знала, что ты уже приехала.
– Кто-то слишком высокого о себе мнения, если считает, что собственная мать будет стоять в очереди, чтобы получить от дочери поцелуй. – Она поцеловала меня в щеку. – Выглядишь просто чудесно.
– Спасибо, мам. – Невольно я широко улыбнулась. Мама из тех людей, которые делают комплимент, только если это чистая правда. Ей не свойственно притворство ради вежливости. Когда мне было четырнадцать, я зарабатывала, сидя с детьми. Как-то я поднакопила денег и решила сходить в дорогой салон и сделать прическу. Когда, преображенная, я вернулась домой и спросила маму, что она думает о моей новой прическе, то она сказала, что все выглядит так, словно я сама себя постригла. Я ответила ей, что с ее стороны это подло, на что она заявила, что была еще достаточно великодушна и не стала говорить, что, по ее мнению, прическа выглядит так, будто я не просто постригла себя сама, но еще и сделала это после бурного возлияния, тупыми ножницами и с закрытыми глазами. После этого я с ней неделю не разговаривала. У меня остались фотографии того времени. Оказалось, что мама все же была права.
– Вот это вечеринка, – заметила она, осматриваясь вокруг. – Я видела твоего отца и его придаток. Ты осторожнее, а то он начнет тут заводить знакомства. Он чует запах денег, как кошка рыбу.
– Мам! Ты же обещала вести себя хорошо. – Я постаралась сдержать улыбку. Отец возле бара практически лезет в карман партнерам Теодора. А возле Шерон растет стопка опустошенных стаканов.
– Я буду вести себя хорошо, но тогда мы тут не повеселимся толком. Она сделала большой глоток вина. – А что твой Чудо-Мальчик думает обо всем этом? – Мама стала называть Дага Чудо-Мальчиком с первого же дня, как увидела его. Я не рассказывала ему об этом милом прозвище.
– Прекрати его так называть.
– Он весь блестит, как отполированный. – Она посмотрела на меня. – Прости, я уже привыкла быть циником. Кажется, он славный парень, и совершенно ясно, что он любит тебя.
– Я люблю его, мам. Правда.
– Не надо меня в этом убеждать. В этом должна быть уверена только ты сама. Кроме того, – она сделала паузу, – помни: «да, нет, ничего, не обращай внимания».
– Ты собиралась произнести свою любимую речь, что любовь, – это еще не самое важное, да? – Мама знаменита этой своей фразой, так же как Авраам-Линкольн геттисбергской речью, которая начинается словами: «Восемьдесят семь лет тому назад…» Суть маминой мысли такова: любовь – это хорошо, но одной любовью не станешь оплачивать счета, не натопишь дом и не насытишься. Мама не очень доверяет красивым словам о настоящей любви. – Ты – скептик.
– Мне нравятся скептики. Если уж они во что-то верят, то на все сто они убеждены, что это правда, первое впечатление они не принимают за откровение. Люди, которые ставят что-то под сомнение, очень избирательны в том, чему верить… Да, на таких людей можно положиться. – Мама замолчала и принялась за закуски, лежащие перед ней на тарелке. Я была уверена, что к концу вечера она наполнит сумку едой, завернутой в салфетки.
– Ты сомневаешься, что мне надо выходить замуж за Дага? – Почему-то я спрашиваю об этом это шепотом, вовсе не так сильно и напористо, как хотела бы сказать. Мама оглянулась по сторонам и тоже прошептала в ответ, еле открывая рот, словно мы с ней шпионы, торгующие государственными тайнами.
– Ты что, сама сомневаешься?
– Нет, конечно, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79