Тигр заволновался, но не распался. Мне было неприятно: казалось, будто племянник Гуссерля ослепляет настоящее животное. Когда глаз был вынут, старик взял его большим и указательным пальцами, оглядел со всех сторон, соскреб краем ложки оставшихся белых муравьев и положил глаз в ситечко. То же самое он проделал с другим глазом. Мы сели на землю и, затаив дыхание, наблюдали, как из ситечка на дно кружки падают зеленые капельки; они падали все чаще, а потом слились в зеленые ручейки. Спустя десять минут, когда кружка была полна на треть, зеленый поток ослабел. Старик поднял кружку, посмотрел ее на свет – кружка засияла, как большой изумруд, – внимательно изучая содержимое. Из ситечка падали последние тяжелые капли. Потом племянник философа вернул зеленые глаза обратно в пустые глазницы в тигриной голове и снял ситечко. Он склонился над Сильвией, осторожно приподнял ей голову и приложил кружку к ее губам. Сильвия жадно пила с закрытыми глазами. Мы стояли молча, тигр подрагивал, из магнитофона неслись высокие звонкие звуки. Через минуту девушка открыла глаза. Она изумленно смотрела на газон, на белого тигра под фонарем, на высокие тополя и силуэт Вышеграда за рекой. Возможно, ей казалось, что она очутилась в новом сне, но археолог взял ее за руку и сказал:
– Вот все и кончилось, Сильвия.
Девушка неуверенно встала, покрывало сползло в траву. Археолог повел ее за руку к лодке, ее белая ночная рубашка светилась на дорожке, пока они не скрылись за деревьями. Я думал о том, заживут ли они наконец той жизнью, о которой мечтали ночами в джунглях, или же археолог навечно заблудился в открывшемся ему лабиринте, будет ли Сильвия всю жизнь с опаской поворачивать дверные ручки, боясь, что за дверью окажется ухмыляющаяся морда чудовища. Старик медленно складывал вещи в пакет.
– Отец когда-нибудь рассказывал о том, как выглядел этот инструмент? – спросил я его.
– Однажды он говорил об этом, но я тогда был слишком мал, чтобы что-то понять, и не очень-то слушал, потому что мне было неинтересно. Я только помню, что он упоминал кожу варана и кости броненосца.
– Но ведь броненосец живет в Южной Америке – как он мог попасть на остров, затерянный в Индийском океане?
– Да, это загадка. Однако мне пора. Я рад, что все прошло гладко; может, я даже успею к концу первого тайма. Я рад нашему знакомству, рад, что сумел помочь этой девушке.
Я поблагодарил его от имени археолога, который в волнении забыл об этом; старик пожал мне руку, взял магнитофон и ушел через газон к автокемпингу. Я остался наедине с белым тигром, тело которого в свете фонаря отливало фиолетовым, будто было из жемчуга.
Чем дальше уходил хозяин плота, тем тише звучала музыка из магнитофона, и тело тигра начало волноваться и покачиваться в ровном ритме – будто бы тигр был из желе и лежал в кузове едущего грузовика. Постепенно он стал напоминать отражение в кривом зеркале в лабиринте на Петршине. Глаза тигра превратились в морские звезды, лучи которых на белом фоне удлинялись, сужались и быстро бледнели. Наконец муравьи взметнулись ввысь, как белый костер, пламя которого металось из стороны в сторону; узкое пламя все больше вытягивалось, а потом согнулось, прижалось к земле и быстро, как змея, заскользило между травинками. Я оставил муравьев и отправился в обратный путь. Дойдя до моста, который соединяет остров со Смиховом, я услышал за собой тихий шелест. Я оглянулся и увидел, что по асфальту катится волна муравьев; нагнав меня, муравьи разделились на два потока и обогнули мои ноги. Передо мной потоки снова соединились; я видел, как волна течет по мосту и теряется в кустарнике на смиховском берегу. Встречусь ли я когда-нибудь с муравьями на пражских улицах? Возможно, их склюют птицы или убьют первые заморозки, но может случиться так, что они найдут убежище в городских щелях и перезимуют там; возможно, они быстро размножатся и создадут новые колонии; возможно, на ночных прогулках по городу я буду встречать на улицах и площадях белых тигров с зелеными глазами. Или они превратятся в белое пятно, неясно поблескивающее в глубинах памяти, где рождаются и умирают образы, из которых появляются новые образы, слова и мысли. Но пока узнать это было невозможно, и я перестал думать о муравьях. Я дошел до автобусной остановки у смиховского вокзала, где стояла группка молчаливых людей, сел на лавку и стал ждать автобус.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22