Грета Роуз, в честь бабушки, имя которой было Роуз. Правда ли это? Или же Грета все же связана с убийцами Энн? Он, Питер, должен это выяснить. Сама Грета, конечно, не скажет. Ведь умолчала же она об этих именах во вторых письменных показаниях Томаса. Не обмолвилась и словом. Просила, чтоб он не читал эти показания, под тем предлогом, что с него достаточно, они еще больше расстроят его, поскольку там Томас громоздит одну ложь на другую. А может, он ошибается? Может, он вообще не просил прочесть эти показания?.. Теперь Питер не был уверен, как в действительности обстояло дело. Он знал лишь одно: следует спросить Томаса об этом типе по имени Роузи. Как тот, второй, называл его, Роузи или Роуз? И что это, Роуз, имя или фамилия? Есть здесь какая-то связь или ее не существует?..
Питер даже не усомнился: захочет ли сын вообще отвечать на эти его вопросы. Ясно было одно: никому больше задать он их не сможет.
Возможно, Том еще не ушел из здания суда. Хернс ни за что не отпустит мальчика одного, это понятно. Может, и сам Хернс задержался, не ушел сразу после окончания заседания. Детективы вечно чем-то заняты. Питер уже несколько раз видел сержанта в коридорах здания суда, тот нес какие-то бумаги, подобострастно перешептывался о чем-то с барристерами, напускал на себя важный вид. Как-то не слишком похоже на Хернса уйти сразу же после заседания, тем более что сегодняшнее сложилось не в пользу стороны обвинения.
Проблема Питера состояла лишь в одном: он не знал, где искать сына, к тому же время работало против него. Ведь не будет же Грета ждать его в машине до бесконечности.
В комнате для свидетелей не было ни души, в помещении для полиции Хернса он не увидел. Питер уже махнул рукой на поиски и быстро сбежал вниз по лестнице. И тут вдруг на площадке второго этажа лицом к лицу столкнулся с сыном и детективом. Питер впервые увидел Томаса с октября прошлого года, с того дня, когда велел убираться из своего лондонского дома. Он бы никогда не смог подобрать нужных слов для начала разговора, если бы не подстегивала крайняя нужда: как можно больше узнать об этом загадочном Роузи. Она-то и помогла преодолеть смущение.
– Мне нужно с тобой поговорить, – просто сказал Питер. Стоял неподвижно, преграждая путь сыну к лестнице.
Томас открыл рот, но не издал ни единого звука. Казалось, от изумления он вовсе лишился дара речи. Зато Хернс ничуть не растерялся.
– Вы потенциальный свидетель со стороны защиты, сэр Питер, – заявил он. – Вам следовало бы осознать это, прежде чем вступать в разговоры со свидетелем обвинения.
– Он мой сын, – сказал Питер.
– Он также является свидетелем обвинения, – неумолимо гнул свое детектив. И даже взял Томаса за руку, собираясь его увести.
Питер словно окаменел. Томас с Хернсом последовали к лифтам, детектив надавил на кнопку вызова. Питер не двигался с места. Возбуждение, гнавшее его по коридорам и лестничным пролетам здания суда, улетучилось при одном осознании той пропасти, что разделяла его теперь с сыном. Через несколько секунд прибыл лифт и поглотил детектива и Томаса.
Питер выждал еще с минуту, потом начал медленно спускаться по ступеням. Огромный холл на первом этаже был пуст. Закончился еще один день правосудия и разбитых сердец, от него остался лишь мусор в урнах, жестянки от безалкогольных напитков, смятые бумажки и сигаретные окурки. Их тоже скоро уберут.
Питер неторопливо направился к выходу. Теперь уже неважно, выйдет ли Грета из машины, найдет ли его здесь. Он был уже на полпути к дверям, как вдруг кто-то дотронулся сзади до плеча. Питер обернулся и увидел Томаса. Мальчик прижимал палец к губам.
– Мистер Хернс там, наверху, – прошептал он. – Мне нужно вернуться.
– Мне необходимо спросить тебя кое о чем, – тоже понизив голос, заговорил Питер. – Это очень важно. Много времени не займет.
– Не здесь. Позже. Я буду у Мэтью. Позвони мне туда.
– Но у меня нет его телефона, – растерянно пробормотал Питер. Томас не ответил. Он уже развернулся и поднимался по лестнице. Питер начал подниматься следом и вдруг остановился. Выглянув из-за высоких каменных перил, он увидел Хернса и еще какого-то полицейского в униформе. Томас стоял между ними.
Питер вышел на улицу. Грета покинула машину и ждала его на тротуаре.
– Ну, как, тебе лучше? – заботливо спросила она. – Выглядишь по-прежнему неважно.
– Нет, теперь все о'кей. Я в полном порядке.
– Тебя тошнило, да?
– Да, было дело, – солгал он. – Наверное, что-то съел.
– Если плохо себя чувствуешь, совсем не обязательно ехать к Майлзу сегодня. Могу повидаться с ним завтра, прямо с утра.
– Перестань, о чем это ты. К завтрашнему дню надо хорошенько подготовиться.
– Да, пожалуй, ты прав. Просто я так устала. Знаешь, как тяжело высидеть там весь день, слушая всю эту грязь, все эти лживые утверждения.
– Патрик сказал, что сегодня у Томаса был оглушительный провал.
– Да, все прошло хорошо.
– И еще он сказал, что Майлз выявил в его истории о возвращении тех парней массу уязвимых мест и несуразностей.
– Да, теперь окончательно ясно: он все это выдумал.
– Но почему ты не познакомила меня с этими его показаниями, а, Грета?
– Ты это о чем?
– О вторых показаниях Томаса, касающихся возвращения тех мужчин.
– Не знаю. Наверное, потому, что сама получила их только перед началом суда, да и волноваться там было особенно не о чем, одно нагромождение лжи за другим. Я же говорила тебе, как все произошло в действительности, что он все это выдумал, и ты со мной согласился. Так что о чем тут еще говорить, все ясно.
– Да, конечно, – кивнул в ответ Питер, но голос выдавал, что думает он обратное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107