– запротестовал нервный. – Семеныч работал служителем на ипподроме и у нас всю свою жизнь. Нет в России такого чемпиона, которого бы он не обслуживал. И Рыбака, естественно. Жена у деда умерла, дети-внуки за границей, так что он у нас почти на пансионе, даже ночует часто. А зарплата маленькая – так ему уже никаких денег особо и не надо. Лошади – это вся его жизнь. Просто у него глубокий склероз. Вот ему и показалось, что Рыбак – действующий спортсмен.
– У него склероз, а у вас – маразм, – проворчал Грязнов. – Пошли отсюда. Ищите теперь сами свои четвероногие пятьдесят тысяч баксов.
В эту секунду зазвонил телефон. Нервный взял трубку и через пару секунд жестом попросил Грязнова и Алину задержаться:
– Все в порядке. Лошадь вернулась!
– Неужели сама пришла? – удивилась Алина. – Как собака?
– Нет, мне сказали, что на ней приехал какой-то рыжий шкет. С дедушкой. Желаете посмотреть?
Алина и Грязнов растерянно уставились друг на друга, и наконец Вячеслав заметил:
– Не думаю, чтобы он успел так сильно измениться.
РЫБАК
Дождик то накрапывал, то прекращался, но в целом погода для футбола была идеальная. Не жарко, не холодно, а при наличии хорошего газона и приличного числа болельщиков лучшего и желать не надо.
Лишний билет спрашивали уже на выходе из метро, несмотря на то что до стадиона был еще добрый километр.
Рыбак постарался сразу же затеряться в динамичном людском потоке, реально отдавая себе отчет в том, чем эта затея может для него кончиться.
Он постарался припомнить, когда же последний раз пытался купить билеты с рук, и вышло, что никогда. В детстве со сверстниками он проникал на матчи любимой команды любыми доступными средствами, но всегда – бесплатно. Позже, когда он уже был действующим спортсменом, на живой футбол далеко не всегда находилось время. Ну а когда находилось – знаменитому пятиборцу попасть на любой матч ничего не стоило. Так что, честно говоря, экс-президент футбольного клуба понятия не имел, как и, главное, где продают билеты с рук.
Но вот какой-то шкет как бы невзначай продемонстрировал веером разложенную пачку.
– Есть еще? – глупо спросил Рыбак.
– А то, – ломающимся голоском ответил шкет.
– Сколько стоит?
– Четыреста.
Это было по минимуму раз в шесть больше официальной цены.
– Тогда проваливай, мужик, смотри себе по ящику на халяву.
Рыбак достал деньги и подумал, что не худо бы на всякий случай оказаться как можно дальше от скамейки «Буревестника», от его ворот.
– Ну чего думаешь? – возмутился шкет. – Выбирай скорей.
– Мне бы со стороны ворот «Баварии», – пробормотал Рыбак. – Да ведь как узнаешь, где чьи ворота, до жеребьевки…
– Надеешься увидеть, как «Буревестник» фрицам насует голешников? Законное желание. Бери на юго-восточную трибуну – не прогадаешь.
Двадцать минут спустя, проглотив пару хот-догов и бутылочку темной «Балтики», да еще купив и напялив поглубже «фирменную» бейсболку с надписью «Burewestnik», Рыбак вместе с оптимистичной людской, а по преимуществу мужской массой подтягивался к одному из подъездов Лужников.
Очередь через контроль проходила медленно, болельщики нетерпеливо переминались на одном месте. За десять минут продвигались на пять метров. Обменивались прогнозами на предстоящую игру. Все они были слегка сумасшедшими, поскольку в реальное превосходство «Буревестника» над закаленными немецкими профессионалами мало кто верил. В ход шли свежие спортивные анекдоты, сплетни. Рыбак просто наслаждался этим. Он знал, что пока находится посреди этого многотысячного болельщицкого пирога, сдавленный боками фанатов любимой команды, добраться до него будет ох как не просто. И эти счастливые мгновения следовало длить до невозможности.
Трепались обо всем на свете. Болтали об экстравагантном Президенте Коми и его любимой команде «Восход».
– И тут он говорит своему тренеру: «Или я прекращаю вас финансировать и всех отправлю вкалывать на завод, или давайте радуйте народ – выходите в высшую лигу. Я взял, говорит, на себя все финансовые обязательства, а они – обязательство выиграть чемпионат». И вышли ведь…
– Вот так и со сборной надо бы…
– За победу над «Буревестником» все игроки должны получить орден «Герой Коми» и двадцать тысяч долларов…
– Да ну, «Восход» – это же не немцы, их «Буревестник» разделает под орех… В первом круге было 4:1…
– Так то в первом. А теперь, без Бруталиса-то?!
– А что Бруталис?! Только и может с точки бить…
– Это Бруталис-то?!
– У брательника жена родила на той самой минуте, когда Бруталис этим «комикам» со штрафного вколотил четвертый банан. Метров с тридцати!
– Хе-хе… Кого родила-то?
– Сына. Я говорю ему, назови Брутом – в честь такого события…
– Хе-хе…
– А он: нет, говорит, пусть лучше будет Даздрапоб! В честь такого события. Представляешь – "Да здравствует победа «Буревестника»…
– Что, правда, что ли, так назвал?!
– Передумал… Жена чуть глаза не выцарапала…
– Ваш билет… ваш билет… Да ты что, заснул?! – Рыбака пихнули в бок.
Он торопливо вытащил билет из портмоне Патрушева и двинулся с ним к контролершам. И тут ему стало нехорошо.
За спинами двух прожженных теток, лущивших семечки практически без помощи рук, маячили два омоновца, и, кроме того, к ним направлялся еще один – серьезный и плечистый штатский.
Рыбак невольно оглянулся: бежать было некуда. Он почувствовал себя в ловушке. Силы, чтобы сопротивляться судьбе, были окончательно исчерпаны.
– Ну-ка, ну-ка, – пробормотала первая тетка.
– Ну-ка дай-ка, – добавила вторая, забрав у нее билет Рыбака.
Омоновцы тем временем внимательно разглядывали его обладателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18