Грязнов встал в очередь за пивком и терпеливо прождал минут двенадцать, пока не очутился перед прилавком, за которым стояла красивая барменша с белой шапочкой на только что уложенных волосах.
— Боже-шь мой, Славик! — обрадовалась барменша, метнув на Грязнова рысий взгляд. — Что будем сегодня пить — водочку или коньячок?
— Привет, Тоня! — наклонившись над стойкой, сказал капитан. — Я не пьянствовать, я по делу!
Улыбаясь золотым ртом, Тоня продолжала разливать пенящееся пиво по пузатым кружкам.
— Кто? Кто тебе нужен-то? — заговорщески подмигнув, спросила зеленоглазая Тоня, агент Петровки с десятилетним стажем.
— Бородач с бриллиантовым браслетом… Часто меняет автомашины, то у него «жигуленок», то двадцать четвертая «волга», теперь «фольксваген»… Знаешь такого?
— Подойди к Владимирову, нашему администратору. Скажи, что от меня. Он поможет… Следующий! — скороговоркой сказала Тоня.
Грязнов поднялся на первый этаж, закурил последнюю сигарету, смял пустую пачку и сунул ее в пепельницу.
— Вам что? — спросил бармен, парнишка лет двадцати.
— Позовите Владимирова. Скажите — от Тони… — сказал Грязнов и, увидев, что его сосед по столу потягивает коньяк, добавил:
— И коньячку, так граммов сто, нет, сто пятьдесят!
Через несколько минут в сопровождении молоденького бармена появился администратор Владимиров. Он близоруко взглянул на Грязнова, снял очки и принялся протирать их бархоткой.
— Я из МУРа, — начал было Грязнов.
Но Владимиров перебил его:
— Знаю. Только что разговаривал с Тоней. Вам нужен Володя Казаков. Он будет здесь, но позже… Обычно он появляется к одиннадцати с разными своими нахлебниками, такими, как… Эрик Липа, сценарист с Мосфильма. Знаете его?
Грязнов отрицательно покачал головой.
— И слава Богу, — почему-то обрадовался Владимиров, — с такими проходимцами лучше не встречаться! Окрутят, обведут!
— С кем? С Казаковым? — пытался уточнить Грязнов.
— Да нет, с этим Эриком, Липой… — ответил администратор. Видно, этот сценарист глубоко сидел у него в печенках.
— О Липе поговорим попозже! — быстро сказал Грязнов. — Сейчас меня интересует только Казаков. Только! Где его можно найти?
Администратор сделал удивленное лицо:
— Где? Там, где обычно, — на лошадках!
Капитан Грязнов глубоко вздохнул и покосился на соседа по стойке. Мужчина в плаще уже разделался со своим коньяком и углубился в чтение «Советского спорта» — беседа Грязнова с администратором его явно не интересовала. Грязнов вытащил свой блокнот и карандаш, приготовился записать адрес, повторил вопрос:
— Товарищ Владимиров! Я вас русским языком спрашиваю — где можно сейчас отыскать этого Казакова?!
Владимиров поднял руки:
— Господи! Какие же вы в милиции непонятливые в самом деле! Вся Москва знает: по воскресеньям Володя Казаков бывает на бегах. На ипподроме, то есть…

14

Старый маэстро Люциан Германович Ромадин плакал навзрыд. В горле его что-то так сильно клокотало, что я испугался, как бы он не отдал концы. Рита пыталась влить в него какое-то снадобье, Меркулов удрученно смотрел в пол.
— Простите меня, Бога ради, — наконец заговорил Ромадин, — я ведь Валечку с шести лет знаю. У меня вся семья погибла в ленинградскую блокаду, и Валечка была мне как внучка. — Старик поднялся с деревянной скамьи. — Понимаю, что вы разыскивали меня не только, чтобы… Я сейчас, я скоро…
Он натянул ватник и вышел. Меркулов и я подошли к окну. Ромадин возился в сарае. Минут через пятнадцать он вернулся с полным чугунком картошки, банкой соленых огурцов и бутылкой голубоватой жидкости. Мы с Ритой бросились ему помогать. Я принес ведро угля и засыпал его в печку. Рита чистила картошку. Меркулов и Люциан Германович негромко беседовали за нашими спинами.
— …Последний раз Валечка приезжала меня навестить в прошлое воскресенье… Нет, не одна. С ней был ее поклонник. У нее всегда было много поклонников… Нет, нет, с Николаем Петровичем она разошлась потому, что уж больно он пил, хоть и полковник Советской Армии… Да уж, что ж теперь скрывать — все равно ее нету. Фамилию его я запамятовал, а звали его Виктор Николаевич… Да, она у меня иногда занимала деньги, я ведь прибыльное дело имею — как вышел на пенсию, так и занялся разведением цветов…
Я прислушался с интересом.
— Нет, Константин Дмитриевич, в последний раз она просто так приезжала. Подкатили они на черной «волге», часика два посидели и уехали… Да, забыл совсем — оранжерею мою они долго рассматривали…
— У вас оранжерея есть? — вскинулся Меркулов.
— А как же! Все мое богатство в этой оранжерее! И зимой, и летом там такие чудеса творятся! Если интересуетесь…
— Очень, очень интересуюсь. Александр Борисович, Рита!
Я хотел было заикнуться о понятых, но Меркулов, без пальто, уже быстро шел, почти бежал к оранжерее, обгоняя хозяина. Мистер, тихо урча, вышагивал рядом.
Оранжерею совсем не было видно за разлапистыми елями. Ромадин открыл дверь, и мы вошли в душное ветхое строение, затянутое хлорвиниловой пленкой. Рита всплеснула руками от восхищения. Да и было чему удивляться. При тусклом свете уходящего ноябрьского дня оранжерея напоминала подземный грот. По искусственным холмам струились ручейки, бабочки порхали — прямо как летом.
— Ну и красотища! — восторженно обратился я к Меркулову. Лицо моего начальника ничего не выражало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88