Из уголка губ торчала дымящаяся папироса.
— И свидетелей тоже никаких, — проворчал оперативник, вынул изо рта папиросу, посмотрел на нее и швырнул в лужу. — Намокла, сволочь.
— Что? — вышел из задумчивости эксперт.
— Ничего. Вася Чернов бегает по квартирам, но не думаю, что из этого что-то выйдет. Протокол осмотра мы составили. Думаю, труп можно увозить.
— Да, Иван Иваныч, загружайте, — кивнул эксперт.
Внезапно ливень прекратился, перейдя в легкую, противную морось. За спиной у милиционеров послышались неторопливые, шлепающие шажки. Эксперт и оперативник обернулись. По мокрой бетонной дорожке, прихрамывая, ковылял маленький седовласый старик. Подойдя к ним вплотную, старик внимательно посмотрел на оперативника и сказал:
— Вы Игнатьев?
— Ну допустим, — ответил оперативник.
— Мне сказали, что вы здесь главный. Это так?
Оперативник смерил старика таким же внимательным взглядом и кивнул:
— Так.
Старик хотел что-то сказать, но покосился на труп толстяка и сглотнул слюну.
— Что, дедушка, зрелище не для слабонервных? — усмехнулся оперативник Игнатьев.
— Да уж, всякого за долгую жизнь повидал, но жмуриков до сих пор пугаюсь, — морщиня мокрое лицо, ответил старик. — Милый, ты зонтик-то сложи, а то мне на шляпу капает.
Оперативник сложил зонт и сунул его под мышку.
— И папироской дедушку угости, — хитренько улыбнулся дед. — Внакладе не останешься, обещаю.
Игнатьев достал из кармана пачку «Беломорканала», вытряхнул папиросу и протянул старику. Вторую сунул себе в рот. Предложил было и эксперту, но тот отрицательно покачал головой.
Закурив, оперативник спросил:
— Дедусь, вы просто так подошли, или вам есть что сказать по делу?
Дед пошамкал по патрону папиросы губами и неторопливо ответил:
— А ты на меня не дави, сынок, не надо. Между прочим, у меня внук такой, как ты.
— Вам повезло, — усмехнулся Игнатьев. — Он посмотрел на часы. — Дедуль, давайте побыстрее, скоро совсем стемнеет, а у нас еще куча работы.
— Опять давишь, — недовольно проворчал старик.
— Да не давлю я!
— А я говорю — давишь. Факт!
Эксперт посмотрел на старика, на оперативника, ухмыльнулся и поправил на переносице очки. Оперативник покосился на ухмыляющегося эксперта, и лицо его стало еще недовольней.
— Итак, дедушка, — заговорил он как можно мягче, — что вы хотите нам сообщить? Вы заметили что-то подозрительное?
— Не что-то, а кого-то, — ответил старик. — А видел я, сынок, того, кто Барыкину ножик в спину воткнул.
— Видели? — хором переспросили эксперт и оперативник.
Старик кивнул:
— Видел. И очень хорошо видел. Вот как вас сейчас. Только рот он так широко, как вы, не раскрывал.
Эксперт и оперативник захлопнули рты.
— Дедушка, расскажите подробнее, — попросил Игнатьев.
Старик улыбнулся щербатым ртом:
— Затем и пришел. Было это часа полтора назад. Стоял я аккурат вон там, — он махнул костлявой рукой в сторону дерева, — возле клена. Стою, значит, курю и вижу — бежит! Тощий, обшарпанный, как пес, и в кепке. Добежал до заборчика, прыг, как козел, — только его и видели.
— Вы успели разглядеть его лицо? — спросил оперативник Игнатьев.
— А то! Лицо худое, желтое. А глазки узкие, как у киргиза.
Эксперт поправил очки.
— Как это вы разглядели на таком расстоянии? — с сомнением спросил он. — Тут же метров двадцать будет.
— А вот так и разглядел. Ты не смотри, что у меня зубов нет. Зрение у меня до сих пор сто процентов. Я во время войны снайпером был, в копейку с пятидесяти шагов без оптики попадал. Факт! А ты говоришь — двадцать!
— Ну тогда беру свои слова обратно, — покорно кивнул эксперт.
А оперативник, сверля старика глазами, спросил:
— Поможете нам составить его фотопортрет?
— А то как же, — польщенно отозвался старик. — Я по этим делам мастер. Сам в шестидесятых фотографом на свадьбах подрабатывал. В два счета тебе его сфотографирую. Внакладе не останешься. Факт!
Игнатьев швырнул окурок себе под ноги, взял старика под руку и решительно произнес:
— Поехали!
5
Экран телевизора тускло мерцал в полутемной комнате. В старом скрипучем кресле под красным абажуром сидела пожилая женщина с вязаньем на коленях. Спицы споро мелькали в ее сухих, изрезанных голубоватыми венами пальцах.
— Сынок, сделай-ка погромче, — попросила она, не отрываясь от вязания.
Молодой человек, одетый в клетчатую ковбойку и потертые штаны, встал с дивана, подошел к телевизору и крутанул ручку громкости.
— …По подозрению в убийстве, — забубнил монотонный голос ведущего, — разыскивается двадцатипятилетний Эдуард Иргалиевич Кубашев по кличке Калмык. Просим вас внимательно посмотреть на его фотографию.
На экране телевизора возник нечеткий черно-белый снимок худого, узкоглазого человека.
— Ну и рожа, — проговорила женщина, глянув на снимок поверх очков.
— …Если вы что-то знаете о местонахождении Эдуарда Иргалиевича Кубашева, просьба сообщить в милицию по телефону ноль два…
Молодой человек, все еще столбом стоявший у телевизора, снова протянул руку и убавил громкость.
— Показывают всякую муть, — непонятно от чего раздражаясь, проговорил он. — Лучше бы кино показали.
Женщина, продолжая постукивать железными спицами, покачала пепельной головой:
— Страсти-то какие! Да, сынок?
— Муть, вот и все, — коротко ответил сын, снова уселся на диван и раскрыл «Технику —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14