Пригнувшись, рыча, Изменяющийся повернулся лицом к темноте за костром.Там что-то двигалось. Кори не мог четко разглядеть, что именно: тучи так сгустились, что кругом воцарился ночной мрак. Однако ему показалось, что взмахнули громадные крылья, и какая-то голова, таких же огромных размеров, что и его собственное тело, изогнулась, чтобы горящие глаза смогли посмотреть на эти крылья. Мальчику захотелось броситься на землю, зарыться в песок, словно он Желтая Ракушка, ныряющая в речную воду.Вороны закричали, но они не поднялись в воздух, а съежились, прижавшись к земле, словно ища укрытие там, где его не было. Но Изменяющийся уже стоял, выпрямившись, повернувшись спиной к костру и своему человеку из грязи, лицом к трепыханию крыльев в ночи.— Слушай меня, — заговорил он, словно обращаясь к Кори, перекрывая шум, создаваемый воронами, и грохот грома, чтобы его могли услышать. — Я — Тот-Кто-Творит и это мой дар. Ты не можешь отрицать это, ибо это мое!Он говорил так, будто очень хорошо знал, кто или что находилось там, в темноте, и уверен, что может без всякой опасности для себя стоять лицом к нему.Кто… или что… Это же тот призрак, который возник вслед за Белым Орлом в видении Желтой Ракушки… это Гром-птица!Для Кори — память Желтой Ракушки воссоздала остальное — это Гром-птица, чье присутствие проявляется в буре, ветре, молнии, ударах грома, дуновении ветра. Гром-птица разговаривает только с одним-единственным существом — Великим Духом.— Я — Тот-Кто-Творит, кто изменяет, — повторил Изменяющийся, по-прежнему уверенный в себе, хотя гнев его теперь утих. — Это мой дар, и я использую его против любых духов, все равно, великих или незначительных!Вороны вдруг все вместе резко закаркали. А потом, вместо того, чтобы взлететь, бросились врассыпную из круга света, прячась под сенью дерева, лежащего на склоне. Если бы они могли зарыться в песок, подумал Кори, наблюдая за их бегством, они бы тут же сделали это.И тут начали махать крылья, такие огромные, что можно было ощущать дрожь воздуха, затем вспыхнула новая молния. Но пока дождя не было.— Старший Брат, послушай. Мы не в ссоре, ни копья, ни когти, ни клыки сейчас не обнажены, чтобы проложить алую дорогу между нами. Ты приводишь в сражение штормовые облака, используя свой дар. А я делаю лишь то, что дано мне, я творю и изменяю, творю и изменяю. И теперь у меня есть творение, которое послужит Народу, которое не будет говорить: «Делай это, делай то!», «Давай, становись моей едой и корми меня», «Давай, становись моей одеждой и согревай меня»; если я не вдохну жизнь в это творение, то появится другое, похожее на него, но другой формы, и тогда оно принесет беду Народу, и все величие Народа уйдет. Он будет становиться все меньше и меньше, и последние остатки его исчезнут с матушки-Земли, чтобы никогда больше не появиться. Я, Изменяющийся, предсказываю появление этого создания, которое принесет беду. И потому что я — Изменяющийся, на меня возложена задача сделать так, чтобы этого не случилось.— Время еще не подошло, фигура не та, что нужна. И не тебе, Младший Брат, создавать то, что есть великое-превеликое, что может создать лишь ТОТ, КТО СВЫШЕ, — слова эти громыхнули из темноты вместе с раскатом грома, словно заклинание, произносимое под бой барабана.— Я — Изменяющийся, Старший Брат. Таков дар, данный мне в Первые Дни, таким он остается всегда. Такой дар, однажды данный, нельзя забрать. Таково Право и Закон.— Таково Право и Закон, — согласился голос из темноты. — Но кроме того, именно по Праву и Закону тебе может быть брошен вызов, разве не так?Изменяющийся рассмеялся резким, пронзительным хохотом.— Это верно, Старший Брат. Но кто может сделать это? Ибо у меня одного среди земных духов есть дар творить. Ты, Старший Брат, можешь управлять ветром, облаками, молниями, громом, дождем, холодным снегом. Но можешь ли ты сотворить что-нибудь?— Да, этот дар только у тебя — на Земле, — снова согласился призрак.— Именно на земле мы сейчас и стоим, Старший Брат. Поэтому я заявляю, что это будет сделано — что я создам человека, который станет слугой для Народа. И ты не нашлешь на меня снова бурю, чтобы остановить меня: сказанное, это становится моим правом.— Это становится твоим правом, — снова эхом отозвался могучий голос. — И все же тебе может быть брошен вызов…— Но не потому, что я сотворил это существо, — быстро перебил его Изменяющий.— Значит, по другой причине, — ответил Гром-птица. — Ибо таково послание, которое я принес: тебе будет брошен вызов, и если ты проиграешь, своими собственными руками уничтожишь это созданное тобою существо, позабудешь об этом и больше никогда снова не станешь создавать ничего, подобного ему. И отправишься туда, куда тебя направит воля и желание бросившего тебе вызов.— А если я возьму верх? — В Изменяющемся чувствовалась такая уверенность, что он, казалось, стал выше, больше, чтобы дотянуться до призрачного великана, присутствие которого Кори больше ощущал, чем видел.— Если ты победишь, тогда будет так, как ты сказал. Хотя твое создание — ошибка, но все же оно сможет жить и все свершится но твоему желанию: оно станет слугой Народа и ничем иным.— Так тому и быть! Меня радует, что мы открыли карты. Но поскольку мне брошен вызов, я подчеркиваю, что это испытание будет проведено на матушке-Земле: я — ее сын, а не тот, кто повелевает воздухом, ветром и водой, и это мое право.— Так тому и быть, — согласился в свою очередь Гром-Птица. — Ты имеешь право выбора, чтобы сражаться на земле. Но теперь уже я говорю, что…В темноте ночи что-то прошелестело, словно могучие крылья расправились, и Кори почувствовал, что этот пламенный взор направлен теперь не только на Изменяющегося и создание из грязи, но также и на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43