Прошлой ночью он послужил и королю, и «Белой Башне», и возможно, и Господу заодно. Он был благодарен за это, но не был уверен, что именно здесь ему умеетно выразить свою благодарность — и кому, в конце концов. Неприятная мысль.
— Руперт! — послышался сзади хорошо знакомый, дорогой голос, перекрывая молитвенное бормотание. Уэссекс резко обернулся и увидел молодого индейца, хромавшего к нему, опираясь на самодельный костыль. И тут он узнал Сару. Через мгновение Руперт уже обнимал ее.
— Уэссекс! Что ты здесь делаешь? — негодующе спросила его жена. От нее пахло кровью и дымом, нога туго перевязана, но Сара была живой и здоровой. — Мириэль здесь, и я…
— Плевать я хотел, — ответил он, впиваясь в ее губы.
14 — ЛЕОПАРД ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ (25 Декабря 1807 года)
КОРОЛЬ ЛУИЗИАНЫ был официально коронован в день Рождества.
Два месяца, минувшие после смерти де Шарантона, были полны дел. Адмирал Жером Бонапарт отплыл из порта Нового Орлеана 14 ноября, увозя с собой для императора, своего брата, Декларацию Независимости Луизианы. В отличие от большинства вестников, приносящих недобрые вести, Жером Бонапарт был совершенно уверен в том, что останется в живых.
Были отправлены послы к лорду-наместнику Нового Альбиона и королю Англии, поскольку Луизиана намеревалась установить добрососедские отношения с братскими странами. Не прошло и двух недель после принятия Луи своего нового трона — он должен был стать главой конституционного государства, хотя Конституция еще и не была написана, — и в порт снова потянулись корабли, поскольку стало известно о снятии драконовских пошлин, установленных в последние несколько месяцев.
Другие проблемы оказалось не так легко уладить. Хотя торговля рабами была тотчас же запрещена, как и положения Черного Кодекса, но до полного освобождения рабов пройдет еще много долгих месяцев, поскольку более половины жителей Луизианы были собственностью другой половины, и без их труда вся Луизиана обречена была на голод. Они еще должны научиться быть свободными. Крупным землевладельцам было приказано позаботиться о воспитании бывших рабов как людей независимых и подготовить их к тому, что теперь их труд будет не подневольным, а оплачиваемым, как любой товар.
Но это было делом политиков и государственных мужей, и Уэссекс подумал, что новые руководители Луизианы несомненно сумеют что-нибудь придумать. Его и так никогда не интересовала каждодневная работа правительства, а теперь и подавно. Последние два месяца герцог и герцогиня Уэссекские жили в наемном доме на Бастионной улице вместе с Этелингом (который приплыл на новой яхте герцога через несколько дней после того, как до Балтимора дошли известия о революции в Новом Орлеане). Здесь часто бывали гостями Костюшко и, как ни странно, молодой пират Роби, приятель Лафитта. Сейчас он уже совершенно выздоровел и горько сетовал на то, что дни приключений миновали навсегда.
Выдалась странно приятная передышка. Уэссекс намеревался вернуться в Англию, когда начнется период весенней навигации, но прошение его о выходе из рядов «Белой Башни» намного опередило его появление на родине. Он еще не знал, что сулит ему будущее, но понимал, что уже не сможет больше разрываться между верностью стране и «Белой Башне». Он — герцог Уэссекский, человек короля, и он больше не сможет участвовать в Игре Теней.
Муж рассказал ей о своих приключениях все до мелочей. Сара сложила вместе все осколки событий той жуткой ночи со слов, оброненных мсье Корде, и слухов, подхваченных на ярмарке. Луи еще кое-что рассказал, когда она наконец сумела вырвать его из объятий Мириэль. Но сама Мириэль ничего ей не рассказала. Чаша, которую она принесла с берегов Огайо, пройдя сквозь такие беды и лишения, снова исчезла, и для Мириэль это было окончанием всех ее тревог.
Теперь подруги говорили о будущем. Мириэль предстояло стать королевой-супругой в этой новой стране, которая казалась Саре странным отражением ее собственных утраченных навеки Соединенных Штатов. Самой Саре предстояло вернуться в Англию, оставшись навек герцогиней Уэссекской. По крайней мере, Уэссекс сейчас вроде бы был в мире с самим собой. Она еще никогда не видела супруга таким. Казалось, что за те месяцы, пока они были разлучены, он прошел сквозь испытание мужества и, победив, вернулся в ее объятия, наконец успокоившись.
Сара тоже обрела мир в душе. С первого дня своего появления в этом мире она боролась с его необычностью и страстно желала вернуться, но теперь это окончилось. Если перенесенные ею испытания и научили ее чему-нибудь, то привело это к тому, что больше она не желала возвращения к своей прежней жизни, даже если бы появилась такая возможность. Она больше не была молоденькой девушкой из колоний, которая, раскрыв глаза, в благоговейном страхе смотрела на бристольскую пристань. Теперь Сара принадлежала Англии… и Уэссексу. Они вместе будут служить Англии, так чтобы ужасное видение Сары никогда не стало явью.
Коронация была подтверждением тому, что жители Нового Орлеана окончательно избавились от памяти о де Шарантоне. Собор Людовика Святого был полон высокопоставленных представителей Священного союза. Томас Джефферсон, лорд-наместник Нового Альбиона, явился вместе со своей супругой, губернаторы Мэриленда и Вирджинии тоже приехали. Вожди племен, которые вместе с европейцами жили в Луизиане, прислали по такому случаю своих посланников и дары, пусть и не столь роскошные, как от европейских собратьев, но не менее блестящие. Такого Новый Орлеан еще не видел.
В девять утра перед домом на Королевской улице, в котором жили молодой король и его супруга, остановился открытый экипаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112