Мистер Дилуорти - хаустонский старожил и в дождливые ночи всегда ходит по середине улицы, где мостовая лучше всего.
Увы! Если б только мистер Дилуорти помнил обещание, данное им жене!
Он пустился в путь в полном порядке, но когда он шел уже по Сан-Джакинто-Стрит, ноги отнесли его к одной из сторон улицы.
Полисмен, стоявший на углу, услышал громкий крик ужаса и, обернувшись, заметил как какой-то человек судорожно взмахнул руками и затем исчез из виду. Прежде, чем полисмен мог кликнуть кого-либо, кто добрался бы до несчастного вплавь, человек всплыл в третий и последний раз и исчез уже навсегда.
Мистер Иеремия К. Дилуорти утонул в тротуаре.
ВЗДОХ ОБЛЕГЧЕНИЯ
Джентльмен из Хаустона, стоящий сотни тысяч и живущий на одиннадцать долларов в неделю, спокойно сидел в своей конторе несколько дней тому назад, как вдруг вошел человек самого отчаянного вида и осторожно прикрыл за собой дверь. У посетителя было лицо типичного негодяя, а в руке он чрезвычайно бережно держал продолговатый четырехугольный сверток.
- Что вам угодно? - справился капиталист.
- Мне угодно денег, - прошипел незнакомец. - Я умираю от голода, в то время, как вы катаетесь в миллионах. Видите этот пакетец? Знаете, что в нем содержится?
Богач выскочил из-за стола, бледный от ужаса.
- Нет, нет! - вырвалось у него. - Не может быть, чтобы вы были так жестоки, так бессердечны!
- Этот пакет, - продолжал отчаянный человек, - содержит количество динамита, достаточное - если уронить его на пол - чтобы превратить все здание в бесформенную груду развалин.
- Только и всего? - сказал капиталист, опускаясь в свое кресло и со вздохом облегчения подымая выпущенную им из рук газету. - Вы даже не представляете, как вы меня перепугали. Я думал, что это слиток золота и что вы хотите под него денег!
НИЗКИЙ ТРЮК
Когда актеру по ходу пьесы требуется написать письмо, он по установившемуся обычаю читает вслух слово за словом по мере занесения их на бумагу. Это необходимо для того, чтобы зрители знали его содержание, иначе фабула пьесы будет для них недостаточно ясна. Письмо, которое пишется на сцене, чаще всего имеет существенное значение для развития драматической интриги, и, конечно, пишущий должен читать вслух то, что он пишет, чтобы довести об этом до сведения аудитории.
Но во время представления пьесы "Монбарс" в Хаустоне, несколько дней тому назад, джентльмен, играющий роль отъявленного негодяя, воспользовался упомянутой выше особенностью писания сценических писем самым недостойным образом.
В последнем акте мистер Мантель, в роли Монбарса, пишет имеющее решающее значение письмо и - по обычаю - читает его по мере написания, строка за строкой. Негодяй прячется за пологом алькова и прислушивается в низкой радости к тому, что мистер Мантель сообщает публике совершенно конфиденциально. Затем он пользуется полученными таким недостойным образом сведениями, чтобы привести в исполнение свои дьявольские планы.
Пусть мистер Мантель незамедлительно обратит на это свое внимание. Человек, принадлежащий к его труппе и получающий, несомненно, очень приличное содержание, должен стоять выше этого и не злоупотреблять выгодами обыкновенного сценического приема.
ПАСТЕЛЬ
Над всем распростерла свои крылья черная ночь.
Он умоляет ее.
Его рука лежит на ее руке. Они стоят в холодной торжественной тьме и смотрят в ослепительно освещенную комнату. Его лицо бледно от ужаса. На ее лице написаны желание и презрительный упрек, и оно бледно от волнения перед неизбежным.
В десяти милях, на Гаррисбургском шоссе, уже прокричал свое "ку-ка-реку" петух с растрепанным хвостом, но женщина непоколебима.
Он умоляет ее.
Она стряхивает его руку со своей жестом, ясно говорящим об отвращении, и делает шаг по направлению к освещенной комнате.
Он умоляет ее.
Хрустальные блики луны дрожат на ветвях деревьев над ними. Звездная пыль осыпала грань, за которой начинается Непостижимое. Нечто Абсолютное царит над всем.
Грех - внизу. Наверху - мир.
Порыв норда хлестнул их резким ударом хлыста. Мимо проносятся экипажи. Изморозь ползет по камням, ложится хрустя вдоль перил и отбрасывает, как северное сияние, назад к луне ее вызывающие лучи.
Он умоляет ее.
Наконец, она поворачивается, убежденная.
Он настоял на своем отказе угостить ее устрицами.
КОМНАТА С ПРЕДКАМИ
Пройдоха-репортер "Техасской Почты" направлялся вчера ночью к себе домой, когда к нему подошел худой, голодного вида человек с дикими глазами и изнуренным лицом.
- Не можете ли сказать мне, сэр, - спросил он, - где мне найти в Хаустоне семью самого что ни на есть низкого происхождения?
- Я вас не совсем понимаю, - сказал репортер.
- Позвольте объяснить вам, как обстоит дело, - сказал истощенный человек. - Я приехал в Хаустон месяц тому назад и стал искать меблированную комнату с пансионом, так как гостиницы мне не по средствам. Мне попался прелестный аристократического вида особнячок, и я зашел туда. Хозяйка комнат вышла в гостиную: очень представительная дама с римским носом. Я справился о цене и она назвала цифру:
- Восемьдесят долларов в месяц!
Я с таким глухим стуком ударился, отшатнувшись, о дверь, что она сказала:
- Вы, по-видимому, удивлены, сэр. Имейте, пожалуйста, в виду, что я вдова бывшего губернатора штата Вирджиния. У моей семьи очень высокие связи. Иметь в моем доме комнату с пансионом чрезвычайно лестно, сэр. Я не считаю никакие деньги достаточным эквивалентом пребыванию в моем обществе. Вы хотите комнату с отдельным ходом?
- Я зайду еще раз, - сказал я, и сам не помню, как выбрался оттуда и направился к другому - красивому трехэтажному особнячку с вывеской:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29