Поверишь ли, почтенный, – бежать пришлось!
Аргнист поднял брови. Бродить по лесу без кольчуги, спрятав топор в заплечный мешок, только распоследний дурак станет. Тьфу, пропасть! И зачем этого гнома сюда понесло? Сожрут его и не поморщатся, а ему, Аргнисту, лишний камень на душу. Хорошо хоть не драться голыми руками ума у этого Двалина хватило...
Гномы, они вообще-то здравомыслием отличаются, то всем известно; правда, бывает, что среди Подгорного племени попадаются и самые что ни на есть отчаянные сорвиголовы. Если гном видит, что враг перед ним слишком силен, он не станет драться ради одной только драки, не погнушавшись даже позорного, на взгляд людей, бегства. Иное дело, если речь идет о золоте или, к примеру, задета честь, – гномы будут сражаться до последнего издыхания и либо оставят смертное поле победителями, либо останутся на этом поле сами.
– Двух этих тварей я голыми руками покалечил, пока они меня к реке гнали, – продолжал тем временем гном. – Справа вся там осталась – даже засапожник... Возвращаться придется, дык, что ж тут придумаешь...
Двалин отлично владел галенским языком, не слышалось даже и малейшего горлового акцента, каким обычно отличались его сородичи. Говорил он легко и охотно, опровергая расхожее мнение, будто горные гномы все поголовно молчуны и что каждое слово из них нужно тянуть кузнечными клещами.
– Возвращаться? – удивился Аргнист. – Куда ж сейчас возвращаться? Вон уж скоро темнеть начнет. Пойдем со мной! На хуторе заночуешь – утро, оно ведь вечера мудренее.
– Спасибо тебе, почтенный, – гном покачал головой. Лицо его приняло серьезное и даже чуть торжественное выражение. – Мне без справы моей никак... Ничего, в лесу переночую, дело-то, дык, оно привычное.
– Ну ты положительно спятил! – Аргнист начинал злиться. – Сожрут тебя к утру, понял? Сожрут и потрохов не оставят. Орда, знаешь, она шутить не умеет.
– Ну и пусть сожрут, а тебе-то что за печаль? – огрызнулся гном. – Иди давай своей дорогой, без тебя управлюсь.
– Тьфу, отродясь таких глупых гномов не видывал! – Аргнист сплюнул в сердцах. – Помирать собрался, что ли? Так давай я тебе веревку одолжу и жиром натру. Все не так больно будет.
Вот уж воистину верно присловье: "Как не сдвинешь гору, так не переупрямишь гнома". Но и не бросать же его здесь! Только погибнет зря. Вон мокрый весь до нитки, вода ручьями льет...
– Ладно, коли ты и впрямь умирать собрался, я тебе не товарищ, – решительно сказал Аргнист. – Давай решай, гном. Мне, знаешь, тоже недосуг.
– Что ж тут решать? – Двалин даже головы не повернул. – Ступай своей дорогой, почтенный. Спасибо тебе за помощь. За мной зачтется. Встретимся еще – рассчитаемся.
Аргнист только за голову схватился. Нет, будь что будет, но безумца этого он не бросит.
– Тогда пошли вместе, – решительно бросил старый сотник. Ладно. Дома подождут. Пусть и время уже не полуденное, и вечер близится, и Орда где-то рядом бродит – ничего, пересилим. Деера, правда, плакать будет... – Но, может, сперва обсушишься?
– Вместе? – обрадовался гном, словно и не было только что никакой размолвки. – Дык, здорово! Пошли! А на тот берег как? Вплавь?... А сушиться потом будем. Когда секиру найдем.
– Ну зачем же? Обойдем. У меня тут недалеко под берегом плот спрятан.
У Аргниста – хозяина рачительного – было в разных местах по реке припрятано десятка три плотиков, чтобы, ног не замочив, на другой берег перебираться.
Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли. Физиономия гнома вытянулась от отвращения (его народ отличается стойкой нелюбовью к воде), Двалин шептал себе под нос какие-то ругательства.
На другом берегу Аргнист и Двалин быстро отыскали следы гнома.
– Голыми руками давил, – не без гордости сообщил Двалин.
Они миновали место, где снег был основательно истоптан, а возле корней одной из сосен валялись жалкие останки неудачливого стенолома. Синеватые жесткие надкрылья, от которых отскакивали стрелы Аргниста с отлично закаленными наконечниками, были изломаны и искрошены.
"Справу" гнома они обнаружили там, где Двалин ее и оставил, – на небольшой уютной полянке, со всех сторон окруженной густым молодым сосняком. Спутник Аргниста бросился к высеребренной секире, точно к давно утраченной возлюбленной, – гладил лезвие, что-то шептал, даже несколько раз поцеловал.
– Р-родгар! Дык, теперь-то мы с вами совсем по-иному толковать станем!
Вокруг мешков Двалина валялось двое убитых им жуков. Гном тотчас же загорелся поотрубать им жвалы, чтобы потом сделать себе из них ожерелье.
– Медвежатники ж так делают, – объяснил он Аргнисту. – И охотники за драксами тоже...
Драксами гномы Северного Хьёрварда прозывали не шибко крупных крылатых дракончиков размером со свинью, обитавших в Отпорном Хребте и горах Ар-ан-Ашпаранга. Огнем они плеваться не умели, зато клыками и когтями орудовали на загляденье. Чешуя их – из-за целебных свойств – ценилась втрое дороже золота; колдуны и знахари, не скупясь, платили за языки этих созданий. Промысел этот считался почти погибельным – коли дракса увидишь, монетку брось. Гербом – тебе жить, а портретом его величества если, то драксу – гласило поверье охотников и означало, что половина схваток заканчивалась гибелью человека. Мало кто выдерживал больше года: коли с драксами управишься, так тебя гномы местные достанут. Они чужаков не любят. Драксы, мол, наша дичь, и все тут.
Согнувшись над одним из жуков, Двалин уже замахнулся секирой, когда Аргнист внезапно бросился гному на спину, сбив с ног и повалив в снег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26