— Твои слова причиняют мне только боль. Я не думаю, что ты льстишь мне. Ты слишком горячо говоришь, чтобы подозревать тебя в этом. Но поверь Кассий, тебе это только кажется, и ты легко можешь освободиться от своей фантазии. Ведь есть же много женщин гораздо красивее меня, которые были бы польщены таким признанием. Почему бы тебе не обратиться к ним?
— Почему? — с горечью повторил он. — Какой праздный вопрос!
— Я повторяю его и не считаю праздным. Ведь я должна честно сказать тебе, Кассий, что не люблю тебя и никогда не полюблю.
— Значит, ты не выйдешь за меня замуж?
— Вот это уж совсем нелепый вопрос! Я тебе сказала, что не люблю тебя. И этого, мне кажется, достаточно.
— А я сказал, что люблю тебя! Но это лишь одна из причин, почему я хочу, чтобы ты стала моей женой, — есть еще и другие. Хочешь ли ты выслушать все?
Теперь Колхаун уже больше не просил. Он снова стал похож на ягуара.
— Ты сказал, что есть и другие причины? Назови их, я ничего не боюсь.
— Вот как! — усмехнулся он. — Ты не боишься?
— Нет, не боюсь. Чего мне бояться?
— Конечно, бояться надо не тебе, а твоему отцу.
— Говори. Все, что относится к отцу, касается и меня. Я
— его дочь. Теперь, увы, единственное дитя… Продолжай, Кассий. Что за тучи собираются над ним?
— Не тучи, Лу, а нечто гораздо более серьезное и реальное. Трудности, с которыми он не в силах справиться. Ты заставляешь меня говорить о вещах, которые тебе вовсе не следует знать.
— О, неужели? Ты ошибаешься, кузен. Я все уже знаю. Мне известно, что мой отец запутался в долгах и что его кредитор — ты. Как я могла не заметить этого? Та надменность, с какой ты держишься в нашем доме, твоя заносчивость, даже в присутствии слуг, достаточно ясно показали им, что за этим что-то скрывается. Ты хозяин Каса-дель-Корво, я знаю это. Но надо мной ты не властен.
Колхаун был обескуражен этим смелым ответом. Карта, на которую он рассчитывал, по-видимому, не могла принести ему взятки. И он не стал с нее ходить. У него в руках был более сильный козырь.
— Вот как! — насмешливо ответил он. — Ну что же, пусть я не властен над твоим сердцем, но все же твое счастье в моих руках. Я знаю, из-за какого презренного негодяя ты мне отказала…
— О ком ты говоришь?
— Какая ты недогадливая!
— Да. Но, может быть, под презренным негодяем ты подразумеваешь себя? В таком случае, я догадаюсь легко. Описание достаточно точное.
— Пусть так, — ответил Колхаун, побагровев от ярости, но все еще сдерживаясь. — Раз ты считаешь меня презренным негодяем, то вряд ли я уроню себя в твоих глазах, если расскажу, что я собираюсь с тобой сделать.
— Сделать со мной? Ты слишком самоуверен, кузен. Ты разговариваешь, словно я твоя служанка или рабыня. К счастью, это не так!
Колхаун не выдержал ее негодующего взгляда и промолчал.
— Что же ты собираешься сделать со мной? Мне будет интересно это узнать, — продолжала она.
— Ты это узнаешь.
— Ты выгонишь меня в прерию или запрешь в монастырь? Или… может быть, в тюрьму?
— Последнее, наверно, пришлось бы тебе по душе, при условии, что тебя заперли бы в компании с…
— Продолжайте, сэр: какова будет моя судьба? Я сгораю от нетерпения, — сказала Луиза.
— Не торопись. Первое действие разыграется завтра.
— Так скоро? А где, можно узнать?
— В суде.
— Каким образом, сэр?
— Очень просто: ты будешь стоять перед лицом судьи и двенадцати присяжных.
— Вам угодно шутить, капитан Колхаун, но я дoлжнa сказать, что мне не нравится ваше остроумие.
— Остроумие здесь ни при чем… Я говорю совершенно серьезно. Завтра суд. Мистер Морис Джеральд… или как его там… предстанет перед ним по обвинению в убийстве твоего брата.
— Это ложь! Морис Джеральд не…
— …не совершал этого преступления? Это надо доказать. Я же не сомневаюсь, что будет доказана его виновность. И самые веские улики против него мы услышим из твоих же уст, к полному удовлетворению присяжных.
Точно испуганная газель, смотрела креолка на кузена широко раскрытыми, полными недоумения и тревоги глазами.
Прошло несколько секунд, прежде чем Луиза смогла заговорить. Она молчала, охваченная внезапно нахлынувшими сомнениями, подозрениями, страхами.
— Я тебя не понимаю… — сказала она наконец. — Ты говоришь, что меня вызовут в суд. Для чего? Хоть я и сестра того, кто… но я ничего не знаю и не могу ничего прибавить к тому, что известно всем.
— Так ли? Нет, тебе известно гораздо больше. Например, что в ночь убийства ты назначила Джеральду свидание в нашем саду. И никто не знает лучше тебя, что произошло во время этого тайного свидания. Как Генри прервал его, как он был вне себя от возмущения при мысли о позоре, который ложится не только на его сестру, но и на всю семью, как, наконец, он грозил убить виновника и как в этом ему помешало заступничество женщины, увлеченной этим негодяем. Никому также неизвестно, что произошло потом: как Генри сдуру бросился за этим мерзавцем и зачем он это сделал. Свидетелей этого было лишь двое.
— Двое? Кто же?
Вопрос был задан машинально и поэтому прозвучал почти спокойно.
Ответ был не менее хладнокровным:
— Один был Кассий Колхаун, другая — Луиза Пойндекстер.
Она не вздрогнула. Она не выразила никакого удивления. То, что было уже сказано, подготовило ее к этому.
Она только вызывающе бросила:
— Ну?
— Ну, — подхватил Колхаун, обескураженный тем, что его слова не произвели впечатления, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174