В общем, я, пожалуй, возвращаюсь. А ты уж там позаботься о приёме дорогих гостей. Принц всё ж таки!»

* * *

Я уважил просьбу старого друга. Когда поперёк проезжей дороги вельможный принц узрел наш раскинувшийся «цыганский табор», думаю, ему стало дурно. Распряжённые повозки, бродящие в задумчивости волы и возницы, в панике улепётывающие из лагеря при приближении невесть откуда взявшегося противника. Всё это наводило его на грустные мысли.
Объезжать растянувшийся без малого на полмили обоз по дикой пустоши – занятие мало приятное. Того и гляди коню ноги поломаешь. Трава по грудь, кустарники, – поди разбери, где там в них камень торчит, где ухаб прячется. Тут, пожалуй, и коня угробишь, и себе хребет поломать недолго. Стало быть, идти приходится только шагом. Но шагом неловко.
Валлийские лучники, для острастки выпустившие по приближающемуся неприятелю по паре-тройке стрел, конечно, отошли к лесу, по-рачьи пятясь, но где-то там и притаились.
Чуть промедли, враз сочтут стрелами количество всадников в отряде. И с места этих упрямцев не сгонишь, одно слово – валлийцы. Но ведь и скотты из того же куска глины слеплены, им тоже упрямства не занимать. И как потом прикажешь объяснять, что продвижение отборного войска остановил брошенный на произвол судьбы обоз? Невозможно такое объяснить, кто же слушать станет.
Постоял принц Ангус пред оставленными возами, покатал желваки на скулах, да и ткнул вперёд копьём, указуя гвардии своей место для прорыва. Ну а что там прорывать? Оно, понятно, возы бочком друг к другу приставлены да дышло в дышло повёрнуты, а между ними щиты да колья: конь со всадником в броне не перепрыгнет.
Но ведь защитников-то нет! Впрочем, кого другого тоже нет. Стало быть, самим придётся спешиваться и возы растаскивать. А из лагеря-то дух мясной за милю в нос шибает. Бочки с элем открыты да брошены, котлы паруют… Тут уж поневоле вспомнишь, что с утра в седле не евши. А у костров добро всякое валяется, возницами в панике брошенное: где пояс с чеканными бляхами, где плащ с фибулой бронзовой, а где и кошелёк с парой монет. Для бриттов, может, и малость, ну а скотту на что-нибудь, да сгодится. И посреди лагеря шатёр стоит. Бо-ольшущий! Поди, для самого герцога Ллевелина ставили. Там, ежели посмотреть, то может сыскаться что-то и поценнее стёртых динариев да дедовских украшений…
Я напряжённо следил за лагерем, ожидая, когда же чья-то алчная рука откинет полог герцогского шатра. По всей видимости, это высокое право было предоставлено самому принцу Ангусу. И вот оно, заветное движение…
Душераздирающий визг, способный заглушить вопль участниц конгресса воинствующих девственниц, застигнутых прессой на мужском стриптизе, потряс округу. Ангус отпрянул назад, сшибая стоявших за его спиной рыцарей. Из шатра высунулась голова, щёлкающая зубами и верещащая на такой высокой ноте, что листья на деревьях начали стремительно опадать, с перепугу, вероятно, решив, что наступила осень.
Когда наша объевшаяся животина устроилась вздремнуть после сытной трапезы, над ней спешным образом возвели вышеупомянутый шатёр. Я подозревал, что принц отнюдь не будет рад близкому знакомству с тварью, вчера разметавшей его войско. Но о том, что стыдливую виверну, застигнутую в неглиже, при этом охватит такая буйная истерика, я и помыслить не мог. Не знаю, что там перевернулось в её богобоязненной душе, но рептилия визжала, стрекотала, каталась по земле, колотила хвостом, выпускала клубы зловонного дыма, и всё это одновременно.
– Чего это с ней? – недоумённо спросил Лис.
– Не знаю. Ну, похоже, нам пора. – Я отстегнул с пояса рог и протрубил сигнал к атаке.
Грозный отряд принца Ангуса, ещё полчаса назад бывший, возможно, самой боеспособной частью каледонского войска, перестал существовать, превратившись в небольшую банду мародёров, облачённую в доспехи. Притаившиеся в лесу пехотинцы герцога Ллевелина дождались своего часа. Ободряемые боевыми кличами, они неслись к лагерю, спеша, по возможности, взять живьём одного, а если повезёт, то и двух каледонских рыцарей.
– Живьём! Живьём брать! – неслось над толпой.
– Ангус! – орал я, горяча Мавра. – Где ты там, Шнеково отродье?! Ты искал меня? Я перед тобой!
– Да, битва будет жёсткой, – услышал я голос Лиса за спиной. – Каши на всех не хватит.

Глава 6

О, поле-поле, кто тебя усеял мёртвыми костями?
Витязь Руслан

Орущие и улюлюкающие копейщики, в большинстве своём рачительные йоркширцы, яростной толпой вливались в проходы, устроенные скоттами, проползали под возами, перепрыгивали через колья, спеша захватить добычу и вернуть оставленное в лагере добро. Как верно заметил мой друг, каши здесь хватало явно не на всех. Каледонские рыцари в отличие от состоятельных сэров Арморики не слишком богаты, но всё же и за каждого из них порядочный клан, скрипя зубами и проклиная вас на чём свет стоит, может выложить десяток золотых монет. Такой шанс может не представиться больше никогда. Рыцарь на коне, да в окружении оруженосцев и драбантов для пешего ратника почти недосягаем. Один такой сэр, не слишком напрягаясь, может разогнать, а то и перебить дюжину-полторы вчерашних охотников и скотоводов, не отвлекаясь от поисков достойного соперника для благородного сражения.
Сейчас же, внутри лагеря, было не могучее рыцарское войско, а пара сотен переполошённых вооружённых людей, начисто потерявших боевой порядок. Тут уже кто кого сломит. И перевес отнюдь не в пользу гостей.
Понимая это, каледонцы торопились сложить оружие перед немногочисленными рыцарями, оставленными герцогом Ллевелином, предпочитая плен почётный плену постыдному.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24