— В одном из журналов записано определение: материальное тело — это точки вещества, разделенные гигантскими объемами пустоты и скрепленные слабыми полями, — продолжал Арман. — Здесь дана суть задуманного Томсоном опыта. Агнесса подсказала в качестве неосуществимого условия то самое действие, которое он уже разрабатывал. Заявление, что стены не устоят перед его любовью, показалось ей пошлым хвастовством, а это был увлеченный рассказ об уже совершенном открытии. Она напрасно признавалась в убийстве.Рой пожал плечами:— Убийство, возможно, и было, но признания Агнессы силы не имеют. Мало ли что наговорит на себя потрясенная женщина! В древности некоторые женщины сознавались, что они ведьмы и летают на помеле. Думаю, что до самого Томсона никто таких полетов реально не совершал.— Можно мне идти с вами к Рорику? — спросил Арман.Рой вопросительно посмотрел на Генриха, Генрих утвердительно кивнул. Арман охотней возился с механизмами, чем выспрашивал людей. Он с удовлетворением объявил, что после расшифровки принципа действия гравитационного агрегата займется выяснением природы того луча, удержать себя в котором требовал от Рорика Томсон.Арман сказал:— Не сомневаюсь, что этот луч создавался в фокусе испытательной камеры и обеспечивал Томсону всепроникновение. И, очевидно, луч имел ограниченное время существования. Я имею в виду крик Рорика, что ресурс выработан.— Рорик сам скажет, о чем кричал и почему кричал. — Рой взглянул на часы. — Нам пора, Генрих.Врачи предупредили братьев, что больной к моменту разговора будет в сознании, но физически очень слаб. Говорить с ним можно о чем угодно, но вопросы формулировать надо так, чтобы ответы могли быть короткими.Роберт лежал в полутемной палате. Голова его была окутана повязками, восстанавливающими поврежденные ткани и кости. Он безучастно посмотрел на братьев, не ответил на приветствие. Рой ласково коснулся руки, бессильно лежавшей на одеяле. Генрих не смог заставить себя сделать то же. Старая неприязнь — Генрих стыдился ее и скрывал, так она была беспричинна, — нахлынула с новой силой. Роберт, черноволосый, темнолицый, с неизменно скорбным взглядом, всегда напоминал Генриху образы мучеников на картинах древних мастеров; уже одно это тревожило и раздражало.— Да, я готов отвечать, — бесстрастно произнес Роберт. — Но ведь я все сказал. Могу повторить, что я…Рой поспешно остановил его. Они знают о самообвинении Роберта, и оно, естественно, очень волнует их. Но раньше всего они хотели бы выяснить природу эксперимента, поставленного Томсоном. Правда ли, что в их лаборатории открыты или изобретены особые поля, экранирующие материальные частицы от внешних воздействий?— Канализирующие внешние воздействия… — сказал Роберт. — Мы назвали их скользящими…Да, канализующие, или скользящие, или охранные, или экранирующие, — они познакомились со всеми этими определениями в журнальных записях. Физическую природу экранирующих полей они пока выяснять не намерены, вопрос этот слишком сложен. Итак, Томсон вошел в испытательную камеру, короткофокусные генераторы облучили его, он стал всепроникающим и двинулся в свое необыкновенное путешествие, а Роберт, сидя у пульта, держал академика в луче, то есть не выпускал из фокуса излучения генераторов. Так ведь?Роберт сказал с той же безучастностью:— И так и не так. Я тоже был в фокусе.Рой кивнул и мягко сказал:— Хорошо, диполь. Своеобразная растягивающаяся палка, один конец которой легко протыкает стены, а другой восседает в кресле перед пультом. Долго мог существовать такой диполь?— По расчету — пятнадцать минут. Мы могли ошибиться на минуту. Но ошиблись гораздо больше.— Мы к этому тоже еще вернемся, Рорик. Я хочу поговорить о самом путешествии Томсона, если позволите. Он отправился на свидание к Агнессе, и вы знали, куда он собрался. Зачем вы разрешили ему идти к Агнессе?Печальная улыбка слабо обрисовалась на обрамленном повязками лице Арутюняна.— Как я мог что-либо ему запрещать?— Она — ваша невеста!— Он полюбил ее, Рой.— Вы ее тоже любили. И она вас любила, иначе не была бы вашей невестой. Почему вы разрешили ему отбивать Агнессу?Роберт с застывшей на лице грустной улыбкой молча глядел куда-то в пространство.— Томсон, — сказал он тихо, — был удивительный человек. Другого такого не существовало.— Вы сказали — он любил Агнессу. Но мало ли кого он мог любить в своей жизни.— Он никого не любил. Она была первой. И — последней.— Он говорил это ей. Вы считаете его слова правдой?— Он никогда не лгал.— Признаться, его экстравагантные выходки…— Он проказничал, да, но не лгал. Он не умел лгать.— Простите, что я так настаиваю на трудном для вас объяснении, Рорик. Но ведь тогда правдиво и то, что он говорил Агнессе о вас. Я имею в виду, что вы влюбились в нее лишь потому, что она появилась в поле вашего зрения, а не было бы ее, была бы другая?— Не знаю. Вероятно, так. Одиноким бы я не остался, если бы и не познакомился с Агнессой. Не успел проверить…— Томсон в этом смысле был иной?— Уверен, он не женился бы, если бы не встретил Агнессу.— Если бы вы не познакомили их, так точнее. Итак, она единственная среди всех женщин мира являлась недостающей половинкой его души. Так он сказал, и вы, сколько понимаю, согласились с ним. На этом основании вы решились отречься от нее в его пользу?— Я не отрекался.— Но ваши действия, Рорик…— Нет. Вы неправильно толкуете мои действия, Рой. Мне надо было отречься…— Надо?— Надо, да. Я не нашел в себе такого великодушия… Я значительно хуже, чем вы все думали обо мне…— Не понимаю вас, Рорик.— Я предоставил решение Агнессе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9