Она должна была выбрать между нами.— И вы смирились бы, если бы она ушла от вас? Но ведь вы любили ее, Рорик!Роберт медленно повернул лицо к братьям. Генрих в смущении отвел глаза. Он вдруг почувствовал, что напрасно всегда с раздражением посмеивался над этим странным человеком.— И люблю, Рой.Рой продолжал настойчиво ставить трудные вопросы:— Надеялись, что она выберет вас? Ставили эксперимент по проверке силы ее любви? Я правильно понял, Рорик?Роберт долго смотрел на Роя, и такая тоска засветилась в его глазах, что Генриху захотелось схватить брата за ворот и поскорее увести из этой комнаты.Больной сказал шепотом:— Ах, как же вы все… Неужели нельзя не поверхностно?..— Я как раз хочу доискаться глубины, — осторожно возразил Рой. — И это так непросто, Рорик.— Это так просто, Рой! Но говорить об этом! Хорошо, я скажу… Я люблю Агнессу — значит, хочу ее счастья. Ее счастье — это также и мое счастье. И если бы она выбрала меня, значит, мне быть рядом с ней, всегда рядом с ней, заботиться о ней… Что здесь непонятного, что?— Лежите, лежите, Рорик! — с испугом сказал Рой. Роберт с усилием приподнялся, схватил Роя за руку. Рой хотел уложить больного в постель, но Арутюнян не дался.Он говорил все быстрей и быстрей — и Рой больше не осмеливался прерывать его.— А если бы она выбрала его… Насколько же крепче она полюбила его, если решилась нанести мне такой удар!.. Вдумайтесь, Рой, — насколько крепче? И неужели мне мешать? Ему мешать? Ей мешать? Я мог быть счастлив с ней, да, Рой, да. Но препятствовать ее счастью — нет. Вы понимаете меня?Он откинулся на подушку, обессиленный. Генрих шепнул Рою, что больному нужно дать время прийти в себя после вспышки. Минуты две в палате тянулось молчание.— Спрашивайте, — сказал наконец слабым голосом Роберт. — Я уже в состоянии вам отвечать.Рой заговорил о трагедии в испытательной камере. Как Томсон отправился в свой удивительный рейс сквозь стену, они себе представляют. Но почему произошла катастрофа? Он кричал у Агнессы, что у генераторов сохранился половинный ресурс. Очевидно, он ошибся?— Мы оба ошиблись. Нас подвели какие-то погрешности расчета.— Как вы узнали об ошибках расчета?— Я вдруг почувствовал, что устойчивость нашего диполя нарушилась. Нужно было немедленно отзывать Томсона.— Вы и отозвали его. А он не пошел. Он, очевидно, слишком верил в расчет, который оказался ошибочным. Вы могли насильственно вызволить его из опасного отдаления?— Мог.— И не сделали этого?— Не сделал.— Почему? Хотели, чтобы объяснение между ними завершилось?— Да. Нужна была ясность…— Но вы представляли себе опасность промедления?— Не знаю. Не помню, на что я надеялся… Хотя я старался…— Что — старались?— Старался сфокусировать разрыв диполя на себе. Схема это позволяет. Один страхует другого ценой собственной безопасности. Если бы я на секунду раньше вырвал Томсона из комнаты Агнессы!.. Во мне произошел разряд, это на мгновение оттянуло гибель Томсона, но он все-таки не успел вырваться из камеры!..Рой положил руку на плечо Роберта, с волнением сказал:— Больше мы вас не будем расспрашивать, Рорик. От всего сердца желаем быстрого выздоровления!Когда они вышли из палаты, Рой спросил брата:— Ты по-прежнему настаиваешь на виновности Рорика?Генрих ответил не сразу:— Нет. Он невиновен в подлости, которую я приписал ему. Но мне кажется, он и сейчас не очень ясно отдает себе отчет в том, что реально произошло в их лаборатории.— Значит, именно об этом ты так напряженно размышлял, когда я расспрашивал Рорика?— И об этом тоже, — ответил Генрих.— В палате ты не проронил ни одного слова. Боюсь, Рорик истолкует твое молчание превратно.— Я постараюсь потом оправдаться перед ним. А за одно извиниться и за прежнее недружелюбие.— Ты бы все же сказал о своих новых идеях, Генрих.Генрих усмехнулся.— Идей нет. Разные туманные соображения. Узнаем, что нового разузнал Арман, и побеседуем о тех возможностях, которые почему-то не предвидели Иван со своим ассистентом. 6 — Вы, несомненно, ждете от меня сенсационного сообщения, — сказал Арман. — Так вот, есть! И такое, что вы и помыслить о нем не могли.— Если оно не о том, что энергетический ресурс агрегата вовсе не был исчерпан, то я и вправду не знаю, что и думать, — спокойно сказал Генрих.— Именно это я и обнаружил! В общем, Томсон был прав, генераторы не исчерпали своего ресурса и наполовину. Произошел пробой экранного поля по какой-то внешней причине.Рой сказал Генриху:— Можешь огласить туманные соображения, которые занимали тебя в палате Рорика.— Они оглашены Арманом. Я думал именно о том, что какая-то внешняя сила спутала расчеты Ивана. Я мог допустить что угодно, только не ошибку в его вычислениях. Небрежность в экспериментах Ивана — самая невероятная версия. И если Рорику явилась мысль о таком просчете, то это объясняется лишь его смятением.Рой согласился, что гипотеза о внешней причине аварии весьма вероятна. Но что это за причина? Где ее искать? Может быть, она в душевном состоянии Рорика? Если человек превращает себя в полюс гигантского всепроникающего диполя, разряды нервных потенциалов в его мозгу становятся своего рода командными сигналами, а что Рорик нервничал, сомнений нет.— Не берусь оспаривать, — сказал Генрих. — Возможно, состояние психики экспериментаторов как-то связано с равновесием поля, создающего всепроникаемость. Но только вряд ли. Иван теоретически исследовал бы такую возможность, он ведь знал, что и он и Рорик являются физическими элементами эксперимента.— Тогда остается действие каких-то непредвиденных факторов извне. Скажем, блуждающие в космосе неизвестные нам частицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9