сначала он наговаривал русским послам и царю, что голландцы приехали не для того, чтоб радеть Москве, но потом объявил, что они будут с ним вместе и будут ему во всем послушны. Царь в своей грамоте к Мерику настаивал на том, что Густав-Адольф, не сдержав своего обещания, не слушая представления его, Мерика, обесчестил Якуба короля; царь упрашивал Ивана Ульяновича (Мерика), чтоб он шведам их неправды выговаривал и побуждал их к доброму делу.Дедеринские переговоры начались 4 января 1616 г., начались спором, потому что шведские послы назвали Густава-Адольфа корельским и представляли, что Корела была отдана шведам еще при Шуйском; это, разумеется, повело к спору о том, имеют ли право шведы удерживать уступку Шуйского после поведения их под Клушином. Шведы жаловались на Шуйского, что он не платил им выговоренных денег, выставляли свои заслуги в битвах против литвы и тушинцев. Русские возражали, что против литвы воевали не один Делагарди и немецкие люди, больше было в то время с князем Михаилом Васильевичем русских людей и промысл весь был князя Михаила. Делагарди отвечал на это: «Вы говорите, что не одним мною и шведскими людьми города очищались и польских людей побивали, а были с князем Михаилом Васильевичем многие русские рати, так скажите нам, которых городов дворяне и дети боярские с князем Михаилом Васильевичем были?» Мезецкий : было князю Михаилу с кем города очищать и с польскими людьми биться: были стряпчие, стольники и дворяне из городов, новгородцы, смольняне, дорогобужане, вязмичи и иных городов дворяне. Делагарди : с князем Михаилом было 15 человек дворян; когда смольняне пришли в Тверь, то я начал биться с литвою, а смольняне и других городов дворяне побежали. Шведы одни пошли к Колязину, разбили литву, завладели Александровской слободой, выручили этим Москву. Мезецкий : при Колязине шведов было немного, и князь Михаил Васильевич платил им хорошо, а вор бежал потому, что царь Василий посылал на него воевод своих и бояр. Делагарди : назовите хотя кого-нибудь из русских, кто бы ранен был в этих битвах? А за мою службу царь Василий мог бы не только давать наем по договору, но и дарить многими подарками, служил я ему прямо, как своему прирожденному государю. Мезецкий : воевали бояре, князь Федор Иванович Мстиславский с товарищи, а кто ранен или убит, как наизусть упомнить? Наемные деньги были вам выплачены, тебя же, Якова, капитанов, ротмистров и дьяка Моншу царь Василий, сверх найму, жаловал из своей царской казны дорогими соболями, запонами, сосудами и платьем да и к государю вашему Карлусу свейскому царь дорогие подарки посылал. А когда царь послал брата своего, князя Дмитрия, и тебя на польских людей под Смоленск, то выплатил тебе сполна вперед за два месяца, и ты тех денег ратным людям не дал, а хотел дать после боя: которых людей побьют, и ты их деньгами хотел корыстоваться, Еверт Горн изменил, и ты, Яков, делал неправдою, отъехал к Жолкевскому и воевал против боярина князя Дмитрия Ивановича Шуйского. Делагарди : изменили не шведы, а немцы. Вы нас, чужеземцев, называете изменниками, а где ваша правда? Государя своего с государства ссадили, постригли и в Литву отдали! Когда мы на поляков выходили, то царь Василий призвал меня к себе в комнату, и я ему говорил, чтоб он велел дать ратным людям наем сполна и этим к службе их приохотил, а только им найму не дать и от них чаять всякого дурна; царь говорил, что деньги за мною вышлет в Можайск, и не прислал; был в то время у царя Василья в комнате дьяк Телепнев, он свидетель. Мезецкий : казна отдана была тебе при мне в селе Мышкине перед боем: а хотя и одни немцы изменили, то все же твоя вина, потому что царь Василий во всем верил тебе. А что ты говоришь, что мы государя своего ссадили, то царь Василий сам царство оставил, а потом Жолкевский его постриг; и только бы немецкие люди не изменили, и ты б того не похотел, то тебе было идти к царю Василию в Москву, а не к Новгороду. Делагарди : знаю я, что со многими дьяками казна за князем Дмитрием и за мною была прислана и мне ее объявили, только я ею не корыстовался, самого меня ограбили донага, все это сделалось не Горновой изменой и не моею неправдою, а потому что князь Дмитрий пошел из Можайска в самые жаркие дни и шел со всей ратью наспех до Клушина сорок верст, ратные люди и под ними лошади истомились, а иные остались назади; и князь Дмитрий, не дождавшись остальных людей, стал на стану, не укрепясь, а знал, что неприятель перед ним. Немецкие люди, которым найму не дали, были шатки, и только бы они все не рассержены были за неплатеж денег, то они бы не изменили. А к царю Василию с того разгрома я не поехал, потому что был ограблен и остался сам-осьм, к князю Дмитрию было приехать не с кем; а с дороги я посылал к царю Василию двух немцев сказать, что, собравшись, опять к нему приду на помощь; царь Василий с этими немцами ко мне писал, чтоб я сбирался в Новгородском уезде, брал там людские и конские кормы и, собравшись, шел бы к нему на помощь; но мне кормов давать не стали. Делагарди сильно рассердил русских послов, сказавши: «Князь Иван Никитич Одоевский и всяких чинов люди крест королевичу Карлу целовали; и вам бы теперь в том своем приговоре устоять и королевича Карла Филиппа на Московское государство принять». Мезецкий отвечал ему: «Что ты за бездельное дело затеваешь? Мы королевича не хотим, да и сам государь ваш к боярам писал, что, кроме московских родов, никого на Московское государство из иноземцев не выбирать, а кого государем выберут, и он, король, с ним будет в дружбе и любви, да и сами вы нам про то объявили: и только вперед станете об этом говорить, то нам не слушать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47