Ничего не помогало, я бессильно уронил голову на грудь, и…
Как болезненно это пробуждение, вызванное дребезжащей, бравурной музыкой, несущейся из громкоговорителей.
– Всем, всем всем! Через пять минут состоится прямая трансляция выступления Президента Би-Си-Бай на съезде кандидатов от республиканской партии в поддержку Христианской Америки. Всем сотрудникам рекомендуется пройти в актовый зал. Напоминаем, что выступление Джона Мургона конфиденциально. При входе в зал вас встретят сотрудники службы безопасности…
– Занятия прерываются, – белозубый парень, за время моего сна снова возникший на трибуне, с многозначительным видом начал складывать разноцветные прозрачки. – Мистер Джон Мурган, и его сын, Иона Мурган, вывели нашу компанию на верный путь. До них, в до-Мургановские времена, делами заведовали обычные инженеры, еще немного, и всех нас ждала бы неминуемая катастрофа! Только они спасли нас! Специалисты по маркетингу, знатоки финансового рынка. Мы все должны молиться на них!
Господи, я и на тебя-то не молюсь, еще не хватало воздать хвалу небесную этой семейке Мурганов. Но это – между нами. Мне чрезвычайно желательно продержаться здесь еще несколько месяцев, так что не закладывай меня.
Перед входом в зал, в который мерно вливался людской поток, я с удивлением увидел длинную доску почета, вполне в старосоветском стиле, с начальством наверху, их фотографии были побольше размером. Снизу вперемежку шли заслуженные изобретатели, местные начальники производственных участков, и просто скромные труженики. Вместо красного знамени, серпа и молота, доску увенчивал гадкого вида когтистый орел и стилизированный флаг Соединенных Штатов.
– Господи, или я сплю? – В какой-то момент мне показалось, что ничего не было, ни моей жизни здесь, ни угрожающих звонков, ни нищеты, а тем более, не было этой компании, двенадцати стратегий и неисчислимого количества принципов. Равно как и не было моей юности, философского минимума и государственного экзамена по научному коммунизму. Нет, я наверняка спокойно лежу себе в своей комнатке, быть может, меня уже убили, и я восхожу в какие-то другие, астральные сферы.
– Друзья мои, – я стоял в затемненном зале с огромным экраном во всю стену, прислушиваясь к спертому дыханию людей различных национальностей, жадно всматривающихся в экран. Президент отнюдь не соответствовал моему представлению о высшем обществе, потомках англосаксов, или на худой конец первых пилигримов, выживших вследствие природной смекалки. У Лондона это хорошо когда-то было описано, когда золотоискатели застряли на Клондайке, выжили те из них, кому хватило смекалки припрятать под полом картошку.
– Когда я пришел в эту компанию несколько лет назад, – президент решительно стукнул кулаком по трибуне, и я обнаружил, что на его правой руке не хватало двух пальцев, – я обнаружил, что фирма, равно как и дорогие мне идеалы благополучия, благосостояния, капитализма… – Он сделал многозначительную паузу. – Находятся под угрозой.
Тра-та-ра-ра, – раздалась дробь, выбиваемая обезображенной рукой.
– И я понял, что все наши беды вызваны бездарным руководством, засильем инженеров и прочих, так называемых технических специалистов, которые, разобравшись в инженерных проблемах, возомнили себя гениальными бизнесменами. Нужны ли нам эти высоколобые паразиты, просиживающие свои штаны в шикарных кабинетах, не верящие в… – Христа! – Джон снова хряснул кулаком по трибуне. – Моральные устои нашего общества разрушаются именно благодаря им. Словом, компания находилась на грани краха. Представьте себе… Представьте на секунду, что могло произойти, если бы эти люди и сегодня руководили вами? Катастрофа! Рядовых сотрудников, получающих свою скромную, но заработанную честным трудом зарплату, могли бы выкинуть на улицу. Как бы я посмотрел потом в глаза этим людям, которых выселяют из собственных домов, их женам и детям? Нет! К счастью, Господь послал меня заблудшим душам.
Джон задел кулаком по микрофону, громкоговорители захрипели, а по экрану пробежали искорки.
– Многие осуждали меня. Говорили, что я подрываю моральные устои, увольняя этих, так называемых инженеров. Но я знал, что делал! Наши акционеры – лучший индикатор здорового экономического роста, устойчивости. За последний квартал производительность труда в нашей компании возросла на одиннадцать и семь десятых процента. Это – рекордный показатель по Соединенным Штатам. И это – наглядное доказательство того, что может сделать свободная конкуренция, наши христианские принципы, переданные нам отцами-пилигримами, наша христианская молодежь… Мой сын, Иона Мурган, доктор права, с дипломом Гарвардского университета, мой первый заместитель…
– Простите, мне срочно необходимо … – Дурнота, скопившаяся во мне, требовала незамедлительного выхода.
– Направо, по коридору, – охранник брезгливо посмотрел на меня.
– Ну что же, – успокаивал я себя, сдержанно перемещая содержимое желудка в белый, безукоризненно чистый унитаз, – это скорее исключение, чем правило. Все не так страшно. «Би-Си-Бай» – это совсем не конец света, мне на это наплевать. Мне нужны деньги, а на Джона и Иону Мурганов, двенадцать стратегий и прочее, мне глубочайшим образом наплевать.
Все-таки следует признать, что западный сортир отличается от старого советского туалета застойных времен чистотой и непременным наличием туалетной бумаги. Только это обстоятельство примиряет меня с действительностью в тяжелые минуты. Если задуматься, все хорошо не бывает, никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67