— Они уже выбрали отца ее детей? — спросил я.— Конечно, нет, — ответил Камлот. — Речь об этом зайдет только после того как ей исполнится двадцать лет.— А ей нет еще и девятнадцати, — заметил я со вздохом.— Нет, — согласился Камлот, внимательно гляля на меня. — Но ты ведешь себя так, словно этот факт для тебя очень важен.— Так оно и есть, — признал я.— Что ты хочешь этим сказать?— Я собираюсь жениться на Дуари!Камлот вскочил на ноги и выхватил меч. Впервые за все время нашего знакомства я видел, чтобы он проявил признаки столь серьезного волнения. Я решил, что он собрался убить меня, не сходя с этого места.— Защищайся! — воскликнул он. — Я не могу убить тебя, пока ты без меча.— А почему ты хочешь меня убить? — спросил я. — Ты сошел с ума?Острие меча Камлота медленно опустилось к полу.— Я не хочу убивать тебя, — сказал он печально, все нервное напряжение ушло из него. — Ты мой друг, ты спас мою жизнь. Я бы лучше умер сам, чем убил тебя, но то, что ты только что сказал, требует чьей-нибудь смерти.Я пожал плечами; мне это было недоступно.— Что я такого сказал, Камлот? — пожелал узнать я.— То, что ты собираешься жениться на Дуари.— В моем мире, — сказал я, — мужчин убивают за то, что они отказываются жениться на девушке.Когда Камлот угрожал мне, я сидел за столом и не двигался, теперь я поднялся и взглянул ему в глаза.— Лучше убей меня, Камлот, — сказал я. — Потому что я говорю то, что думаю.Мгновение он колебался, глядя на меня, затем вернул меч в ножны.— Я не в силах, — сказал он глухо. — Да простят мне мои предки! Я не могу убить друга.— Быть может, — добавил он, очевидно, в поисках какого-нибудь смягчающего обстоятельства, — ты не можешь нести ответственность за несоблюдение обычаев, о которых ты не знал. Я часто забываю, что ты не из нашего мира. Но теперь, когда я разделил твое преступление, простив его… Скажи мне, Карсон, что позволяет тебе надеяться на брак с Дуари?Я хмыкнул.Скажи, Карсон, — настойчиво повторил Камлот. — Я не могу стать большим преступником, чем уже стал, если выслушаю тебя полностью.— Я намерен жениться на ней, потому что я люблю ее и верю, что она уже наполовину любит меня.При этих словах Камлот был вновь шокирован. Он попросту ужаснулся.— Это невозможно! — вскричал он. — Она никогда до сих пор не видела тебя; она не может знать, что творится у тебя в сердце или в твоем безумном мозге!— Как раз наоборот, она уже видела меня раньше, и ей прекрасно известно, что творится у меня в «безумном мозге», — заверил я его. — Я сказал ей об этом в Куааде, и сегодня повторил снова.— И она выслушала тебя?— Она была потрясена не меньше, чем ты — признал я, — но выслушала меня. Затем она выбранила меня и велела уйти.Камлот облегченно вздохнул.— По крайней мере она в своем уме. Не могу понять, на чем ты основываешь свою уверенность. Она не может ответить взаимностью на твою любовь.— Ее глаза выдают ее. А более убедительным доказательством может быть то, что она не рассказала о моем преступлении, ибо это привело бы к моей смерти.Он обдумал сказанное мной и покачал головой.— Все это чистейшей воды безумие, — сказал он. — Ничего не могу понять. Ты утверждаешь, что разговаривал с ней в Куааде, хотя этого не могло быть. Но если ты видел ее раньше, то почему ты так мало интересовался ее судьбой, зная, что она — пленница на борту «Совонга»? Почему ты сказал, что считал ее моей возлюбленной?— До последних минут, — объяснил я, — я не знал, что девушка, которую я увидел и с которой говорил в саду Куаада, и есть Дуари, дочь джонга.Спустя несколько дней, когда я снова беседовал с Камлотом у себя в каюте, наш разговор был прерван свистом за дверью. Когда я позволил посетителю войти, им оказался один из вепайянских пленников, освобожденных с «Совонга». Он был не из Куаада, а из другого вепайянского города, так что никто из других вепайян на борту ничего о нем не знал. Его имя было Вилор, и он казался порядочным человеком, хотя и очень молчаливым. Он проявлял серьезный интерес к анганам и часто проводил время с ними, но объяснял свою привязанность чисто научным желанием изучить птицелюдей, которых он до сих пор никогда не видел.— Я пришел просить назначить меня офицером, — объяснил он. — Я хотел бы присоединиться к вам и разделить с вами работу и ответственность за экспедицию.— У нас достаточно офицеров, — ответил я, — и команда полностью укомплектована. Более того, — честно добавил я, — я знаю тебя недостаточно хорошо, и не уверен в твоей квалификации. К тому времени, как мы достигнем Вепайи, мы будем знать друг друга лучше. Если тогда ты мне понадобишься, я дам тебе знать.— Но я хотел бы делать что-нибудь полезное, — настаивал он. — Могу я охранять джанджонг, пока мы не достигнем Вепайи?Он имел в виду Дуари, чей титул, составленный из двух слов, означающих дочь и король, является синонимом слова «принцесса». Мне показалось, что в его голосе, когда он это говорил, прозвучало волнение.— Ее хорошо охраняют, — объяснил я.— Но я бы очень хотел заниматься этим, — настаивал он. — Это было бы знаком любви и верности по отношению к моему джонгу. Я мог бы стоять в ночную стражу, обычно никто не хочет этого делать.— Не нужно, — сказал я кратко. — Стражи уже достаточно.— Ее апартаменты находятся в кормовой части постройки на второй палубе? — спросил он.Я ответил, что так оно и есть.— И у нее своя стража?— Рядом с ее дверью ночью всегда стоит стражник, — заверил я.— Только один? — пожелал узнать он, как будто считал такую охрану недостаточной.— В добавление к обычному палубному дозору — мы считаем, что одного стража достаточно. У нее нет врагов на борту «Софала».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60