Пока Джон-Том настраивал суар, Мадж подошел к нему поближе.
– Не знаю, что ты замыслил, кореш, но этот номер не пройдет. Без дуары тебе даже на хлеб на заработать, так что не гарантируй даже одному из этих очаровательных парнишек, чего он хочет больше всего на свете, не говоря уж обо всей банде.
– Разумеется, я не смогу. Неужели ты считаешь, что я такой дурак?
– Во-во, как раз собираюсь проверить.
– Я просто хочу заставить их зациклиться на какой-то одной мысли – о чем угодно. Если все поголовно сосредоточатся на своих сокровенных мечтах, я попытаюсь погрузить их в грезы. Помнишь, как мы усыпили экипаж Корробока? Вряд ли мне это удастся сейчас, особенно без дуары, – они слишком востроглазы и бдительны. Но погрузить их в гипнотический транс я смогу – ведь полдела они сделают сами, сосредоточившись на одной мысли. А пока туземцы будут покачиваться из стороны в сторону с идиотскими ухмылками на счастливых физиономиях, мы будем уже чертовски далеко отсюда.
– Нет ничего лучше, но ежели этот номер не пройдет, они будут очень раздосадованы на нас. Ваще-то они и так не приглашали нас повеселиться с ними вместе, – буркнул Мадж и отошел прочь.
– Что он собирается делать? – поинтересовалась Виджи.
– Парализовать их изысканной красой своего голоса, любашка.
– Вели им сосредоточиться на том, чего им хочется, – сказал Джон-Том Перестраховщику. – Чтобы волшебство получилось, они должны думать только об этом и больше ни о чем. Надо отключиться от других мыслей. Я хочу, чтобы они думали изо всех сил.
Енот кивнул и перевел это вождю и всем собравшимся по соседству, а те распространили весть среди жителей деревни. Некоторые закрыли глаза, чтобы сосредоточиться получше, а остальные выжидательно уставились на Джон-Тома. Ах, если бы они были настолько же доброжелательны, насколько внимательны, подумал юноша.
Выбрав песню заранее, он ударил по струнам. Почти тотчас же над головами туземцев сгустилось, слабо засветившееся зеленое облако.
Столь быстрое проявление истинной магии вызвало шепот, исполненный благоговейного удивления.
К несчастью, это впечатляющее зрелище отвлекло крадунов. Джон-Том велел Перестраховщику напомнить, что не надо обращать внимания на такие вещи, или никто ничего не получит. Зато облако убедило сомневающихся, и теперь все сосредоточились что было мочи.
Во время песни появилось несколько гничиев – намного меньше, чем привлекала дуара, но достаточно, чтобы доказать, что волшебство свершается. Однако вели они себя как-то странно. Вместо того чтобы пикировать и взмывать по знакомым траекториям, они носились в воздухе короткими рывками. Двое даже ударились о землю, отскочили от нее и полетели прочь, вихляясь, будто пьяные.
Он не представлял, что означает это хаотичное движение, но времени на размышления не было. Главное, чтобы племя продолжало думать. Они начали погружаться в грезы, понемногу утрачивая контакт с реальностью, и вдруг в ноздри ударило зловоние. Странно, но его чаропение часто приводило к неожиданным побочным эффектам. Джон-Том заметил, что его товарищи тоже ощутили запах.
– Черт, что за дерьмовый аромат?
Сидевшая рядом Виджи зажала нос обеими лапами.
– Джон-Том, запах просто ужасен!
Так оно и было, но он боялся прервать пение и игру. Жуткая вонь распространялась и усиливалась.
Перестраховщик попятился на несколько шагов, кивая на ближайших туземцев:
– По-моему, разит от них.
В самом деле, крадуны все до единого – от вождя до грудных детишек – внезапно обрели совершенно непереносимый запах, но при этом вовсе не были загипнотизированы. Один за другим они открывали глаза и начинали обсуждать жуткие миазмы, источаемые их мехом. Сосед отшатывался от соседа, и воздух наполнил возмущенный ропот отвращения.
– Все ясно, – сказал Мадж, едва удерживая рвущийся наружу завтрак.
– Ежели и были какие сомнения насчет нашей участи, то теперь все подтвердилось.
Джон-Том продолжал играть до тех пор, пока не стало ясно, что желаемого результата он не добьется.
– Не понимаю. Я сыграл безупречно, и слова были подходящие.
– Должно быть, дело в твоем прозношении, приятель, а можа, это оттого, что вместо дуары у тебя суар. Ты пел о вечной отраде, а они теперь пребудут в вечном смраде.
– Придется попробовать еще разок.
Не успел он это сказать, как пара охотников направилась к нему, гневно потрясая своими усеченными мачете.
– Перестраховщик, скажи им, что все будет в порядке, скажи, что я допустил ошибку, но все исправлю. Скажи же, и побыстрей!
Енот перевел. Охотники заколебались, угрожающе поглядели на человека, но вернулись на свои места. Джон-Том снова запел. Запах усложнял дело, но выбора у него не было. Зеленое облако засветилось снова. Ни у кого из зрителей не осталось и тени сомнения, что перед ними волшебник; вот только само волшебство их не очень устраивало.
Джон-Том старался изо всех сил, сосредоточившись на дикции, отчетливо выговаривая каждый слог. Снова песня дала результат, но снова не совсем тот, к которому стремился певец.
– Потрясно, кореш, – провозгласил Мадж, глазея на крадунов. – Теперь они наши друзья навек!
Аромат не исчез. Но теперь племя не только распространяло запах похуже, чем заброшенная станция очистки фекальных вод. Вторая песня внесла в их внешность еще один корректив: все туземцы, независимо от роду-племени и пола, приобрели шокирующую розовую окраску.
– Ты не смог погрузить их в отрадные грезы, – прокомментировала Виджи, – зато сделал смрадными и розовыми:
– Ничего не понимаю, – пробормотал Джон-Том. – Обе песни звучали правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86