Их черед посвящения в мужчины еще не наступил, поэтому они первыми уважительно поклонились Этиолю, потом жадными взглядами обшарили лежавшее тело. Сразу застыли на месте, поморгали, словно не веря, что такое добро досталось не самому славному воину деревни, а придурковатому пастуху.— Этиоль, — окликнул Суарб, — зачем медлишь? Перед тобой гора добычи, а ты чего-то ждешь.Этиоль глянул на парней и неожиданно предложил:— Вот что, ребята, забирайте вы все себе. Долго молодежь уговаривать не пришлось. Оба юноши тут же начали раздевать мертвеца. Делоог первым делом стащил замечательные штаны, потом с любопытством посмотрел на старшего.— В чем дело, Этиоль? Смотри, какая добротная одежка. Зачем отказываться от того, что само приплыло в руки?— Он, — Этиоль указал пальцем на полуголого покойника, — уже щедро одарил меня, Делоог. И не гадал я, не ведал, а вот так вышло. Теперь не знаю, что с этим делать.— С чем этим? — поинтересовался Суарб.— С исполнением долга.Молодые парни переглянулись. Этиоль, конечно, человек неплохой, но со странностями. Все, кому не лень, над ним подшучивают, а ему безразлично. Или вообще сядет, уставится в одну точку и так может просидеть до полудня. Ладно, когда за стадом присматриваешь — работа есть работа. Или, как назвал пастух, исполнение долга. А когда просто так, на отдыхе? Зачем пялиться неизвестно на что?Одним словом, чудной человек… Ладно, что добрый и незлобивый, и силой предки не обидели.Этиоль повернулся и зашагал прочь. Юнцы вслед ему начали строить рожи, гримасничать, вертеть пальцами у висков.Между тем пастух направился к выступающему в море низкому скалистому мысу. Прокладывая путь среди осклизлых, покрытых водорослями камней, стараясь увернуться от брызг, он размышлял о последних словах незнакомца и скоро добрался до любимого с детства места — ровной площадки, расположенной высоко над прибоем, открытой в сторону моря и берега, но упрятанной от взоров со стороны пустоши. Сел, сдвинул колени, положил на них руки, на руки подбородок. Копье привычно торчало в изгибе правого локтя — чуть что, можно сразу пустить в дело. В воде кувыркались тюлени и морские обезьяны; наигравшись, выползали на песок и грелись. Обезьяны грызли большие раковины и делились моллюсками с тюленями, у которых не было опальцованных лап, чтобы держать раковину у рта.В той стороне, если брести долго, неизвестно сколько, лежали неведомые земли: Лаконда и Эль-Ларимар. Похитили женщину и силой, против ее воли, перевезли из одного места в другое. Женщину, из-за которой многие мужчины готовы умереть.Что ж, у него уже есть женщина, ради которой не жалко умереть. Конечно, не только ради нее одной, но и ради двух детишек, мальчика и девочки, которых она ему подарила. Сильные растут, здоровые… Есть также дом, стадо, хватает и уважения соплеменников. Зачем же отправляться неведомо куда? Чтобы вернуть девственницу в родные края? Вернуть людям надежду? Да они высмеют его, невежественного и нищего, стоит только добраться до Лаконды.Но как же долг? Смелый и благородный человек, умирая, возложил на него бремя…В размышлениях Этиоль провел на берегу большую часть дня. Вид морской глади, мерный рокот прибоя успокоили его. Когда он вернулся в деревню, все тела погибших воинов были аккуратно порублены, почищены и жарились на общинном очаге. С приходом ночи начался торжественный пир. Все жители приняли участие в церемонии приобщения к плоти чужеземцев. Скоро участники трапезы сошлись на том, что земля, откуда явились чужаки, наверняка богата и плодородна. Там вырастают достойные мужчины, вкусные, без всякого неприятного запаха.Отведав Тарина Бекуита, Этиоль вновь погрузился в размышления, мысленно вернулся к последним словам благородного воина. Долго сидел он недвижимо, пока не обнаружил, что своим печальным настроением портит праздник всем собравшимся у очага. Тогда Эхомба решил оставить жену и детей и поискать Фасталу.Старуха сидела по ту сторону костра, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу дерева тайра совсем близко к огню, где ей было не так зябко. Волосы ее были белее морской соли, но по-прежнему длинны и густы; их хватало на две косы, уложенные в узел и собранные на затылке. Фастала, одетая в роскошную накидку из мягкой разноцветной кожи, доставшуюся ей после дележа добычи, взглянула на Этиоля мельком, одним глазом. Второго глаза у нее не было, потеряла в молодости, теперь на этом месте посвечивало большое, во всю глазницу бельмо. Зубов у старухи тоже не хватало, и общественное угощение давалось ей с трудом.— Садись, красавчик, поболтаем. Пусть с утра девчонки посплетничают! — Затем она взглянула на пастуха внимательнее и серьезно сказала: — Что случилось, Этиоль? Почему твое лицо окрасилось дымком печали?Этиоль, тоже скрестив ноги, устроился рядом с ней, отклонил предложение отведать чужеземной ноги, потом признался:— Хочу отведать вкус твоей мудрости, Фастала. Не плоти, а слова жаждет сердце.Старуха кивнула и принялась с ожесточением ковыряться в зубах, при этом ни разу не перебила поверявшего ей свои тайны мужчину. Тот все поведал: и о последней воле незнакомца, и о неведомой Лаконде, о дьяволах и девственнице Темарил, о Химнете и Эль-Ларимаре. Когда он закончил, Фастала долго молчала — смотрела на огонь.— Значит, чужеземец перед смертью переложил бремя на тебя? — наконец промолвила она.Этиоль кивнул, а старуха что-то проворчала.— Тогда, красавчик, у тебя нет выбора. Умирающий воин заключил с тобой договор.Этиоль тяжко вздохнул.— Теперь это твоя ноша. Ты держишь слово?— Сама знаешь…— Да, знаю. Тебе придется закончить его работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106