В темном углу невидимо зашуршала кошка. Лампа коптила
отчаянно. Гиблое здесь было место. Я не люблю нелюди, а эти двое
были нелюдь. И они вцепились в моего Исангарда, я это видел. Им
что-то нужно было от него.
Мы пили чай молча и очень громко глотали в полной тишине.
Тишина эта была удручающей. К тому же, и кошка действовала
мне на нервы. Наконец, я не выдержал и потребовал, чтобы меня
уложили спать. Исангард извинился и попросил разрешения
сопроводить меня на чердак, поскольку я могу упасть, когда буду
карабкаться по лестнице. Все-таки он славный парень. Знает, что я
боюсь высоты. Сам-то он ничего не боится, и когда-нибудь это
погубит нас обоих.
Мы вышли в темные сени. Здесь дождь стучал намного громче,
чем в комнате, и было побольше воздуха.
- Исангард, - сказал я шепотом, - уйдем отсюда. Здесь
плохое место.
Он хмыкнул.
- Ревнуешь? - спросил он. - К этой девочке?
Я помотал головой. Не такой я дурак. Одно дело - мужская
дружба, другое - разнообразные девчонки.
Он потрогал мои уши, обнаружил, что они полыхают от жара,
и, кажется, испугался, что я заболел. А я не заболел, я просто
очень рассердился.
- Нелюдь она, - сказал я. - И мужик этот тоже не человек,
Исангард. Надо удирать отсюда, пока не поздно. Они втравят тебя
в поганое дело. Послушай, что тебе говорит специалист.
Конечно, спорить с ним бесполезно. Я даже думаю, что этот
Гримнир, или как его там, уже успел ему что-то внушить. Исангард
пощекотал меня за ухом и сопроводил на чердак, где велел спать и
ни о чем не думать. И ушел.
Я долго лежал на прелом сене, стараясь поменьше его нюхать,
и слушал дождь, который к вечеру поутих и теперь деликатно
бродил по крыше. Беда была в том, что я ничего не мог здесь
натворить. Землетрясения, которые так эффективны на Восточном
Берегу, здесь невозможны. Район абсолютно не сейсмичен. Ни
чума, ни холера, ни оспа мне не помогут: нет ни большой
скученности населения, ни жаркого климата, ни чужеземных
кораблей - ну просто ничего. Я без всего этого как без рук. Что
еще бывает? Ураган? Исключено. Пыльная буря? Ой, мама,
мамочка, какая еще пыльная буря...
Мерзкая мокрая капля, просочившись сквозь крышу, стукнула
меня по носу. Я даже подскочил. Наводнение! Я сосредоточился,
пытаясь найти ближайшую реку и разлить ее. Река ответила мне
из-под болота. Я напрягся и весь вспотел от усилий. Вода начала
подниматься. Мне нужен был бурный поток, смывающий все на
своем пути. Но я добился лишь того, что болото стало
непроходимым, а низины наполнились лужами. И все.
И тогда я тихо, жалобно заплакал. Я всего лишь Пустынный
Кода, маленькая нечисть, и теперь, когда мой единственный друг
попал в лапы этих двух коварных личностей, я остаюсь на земле
совершенно один. Пожалуй, мне не стоит на ней оставаться. Я
начал перебирать в мыслях различные способы самоубийства и
незаметно для себя заснул.

Глава вторая
Я ССОРЮСЬ С ГРИМНИРОМ
Он спал рядом. Я это почувствовал. Я не слышал, когда он
пришел, но теперь, в темноте, сквозь шелест притихшего дождя, я
отчетливо различал его дыхание. Я осторожно сел, чтобы не
разбудить его. Интересно, что такого наплели ему эти двое? Я
приложил ухо к полу и прислушался. Мне показалось, что внизу не
спят. Кто-то осторожно ходил, звякал металлом, посудой, негромко
переговаривался. Мне стало муторно: я понимал, что нужно
спуститься вниз и как следует поговорить с ними, но я до смерти
боюсь лестниц. Таких шатких деревянных лесенок, по которым
забираются на чердак. Особенно если несколько ступенек у них
ввиду их полной ненадежности обмотаны тряпками и кое-как
привязаны. За ушами у меня выступил пот, когда я решился на этот
подвиг.
Оказавшись внизу, я перевел дыхание, чтобы успокоиться и
чтобы эти двое не подумали, что я могу чего-то испугаться.
Они действительно еще не спали. Или уже не спали? За окном
сквозь морось сочился тусклый свет, который с большой натяжкой
можно было считать утренним. Гримнир стоял возле печки,
огромный и неуклюжий, а Имлах сидела с ногами на тахте и тянула
из носика чайника свой бесконечный чай. Пес-дурак развалился у
порога. Услышав мои шаги, он приоткрыл один глаз и лениво
стукнул по полу хвостом. Я с достоинством перешагнул через него.
Он даже не шевельнулся. Они прервали свою беседу и дружно
уставились на меня. Гримнир противно усмехнулся и произнес:
- Надо же, какая настырная маленькая нечисть...
А девчонка, наоборот, улыбнулась по-доброму и предложила
мне еще чаю. И сухарей. Или я хочу повидла?
Во имя Сэта, я вдруг ужасно захотел повидла. Даже во рту
пересохло. Я подумал, что никто еще не запрещал брать с врагов
контрибуцию, и кивнул, по возможности сдержанно. Она сразу
засуетилась и начала готовить для меня чай и искать под тахтой
заросшую липким мхом и паутиной банку. Когда я увидел этот
замшелый сосуд, я чуть было не пожалел о своей уступчивости.
Имлах обретла банку подолом своей полосатой юбки и протянула
ее Гримниру. Тот извлек из ножен тесак таких размеров, что мне
остро захотелось очутиться где-нибудь в Певучих Песках или еще
дальше. Не переставая ухмыляться самым гнусным образом, он
вскрыл банку. Там оказалось превосходное повидло, только
немного засахаренное. Я принялся его уминать, засовывая в банку
пальцы и облизывая их. А они смотрели на меня и думали,
наверное, что я такой дурачок и продамся им за эту банку.
Потом я прополоскал пальцы в чае и сообщил девице, что это
единственное применение, которое я вижу для подобного пойла.
1 2 3 4 5