Ничего нет в пульсирующей вечности, кроме беспредельной черноты и белой точки: Я.
Я в черноте.
Отдельно чернота и отдельно Я.
Потом возникают Они.
Сжимать губы, молчать, пока необходимость сама не разомкнет губы и не сорвет крика — ибо только то, что не может таиться, что сильнее человека, сдерживающего тайну за стиснутыми зубами, — только это и является истинным предсказанием.
Они обступают Меня, вдруг населив бездонную черноту.
Их много, но Я — большая.
Но Я — одна.
И вот уже Меня нет. Я — Чернота, а Они предо Мною суетятся и бесстыдно выдают все свои тайны, ибо полагают, что Чернота ничего не видит, что Чернота ничего не понимает, что Чернота ничего не замечает, что Чернота ничего не фиксирует и не передает тем, кто снимает все это скрытой видеокамерой...
О, как Они наги, бесстыдны, жалки...
Я — Чернота.
Я — Глаз.
Я — Око в центре Вселенной.
Но Меня нет...
Стрекозы с темно-синими крыльями. Миллионы стрекоз, которые опустятся с небес в день, когда настанет новый Потоп. Весь мир полон стрекозиных крыльев — синее изразцов Ассирии... И вот они здесь, распластавшись сплошным лазуритом, между нищих и торговцев площади Наву... Тысячи стрекоз гибнут на колючей проволоке, по которой пропущен ток... Мертвые стрекозы растекаются по площади Наву... Люди, охваченные паникой, бегут, бегут, топчут стрекозиные тела, ломают их синие крылья, оскальзываются и падают лицом в мертвый лазурит...
Люди мертвы. Кровь течет по лазуриту. Раскинув руки, огромная Чернота — всесильная, вездесущая, незримая Я — несется навстречу обезумевшему людскому потоку.
Жрица дрожит, покрытая потом, широко распахнув глаза. Одна из камер показывает эти глаза крупным планом: они полны боли и сострадания. Губы жрицы подергиваются. Сейчас она разомкнет уста, сейчас прозвучит слово предсказания...
Сейчас... Сейчас...
Стонет низким, утробным, животным голосом, будто роженица, поднимает руки, хватает себя за щеки.
И — долгожданный пронзительный крик:
— Бэ-да-а!..
Рослый человек с запоминающимся лицом — неправильные, но выразительные черты, длинноватый нос, черные глаза, лоснящаяся черная борода, заплетенная в две косы — держит в руке листок. Фирменный бланк Оракула. Он в недоумении. Верховный Жрец тоже в недоумении, однако удачно скрывает это.
— Только одно слово? — спрашивает этот рослый человек. — «Беда»? Что она имела в виду?
Верховный Жрец пожимает плечами.
— Видите ли, уважаемый... да вы садитесь!
Однако высокий человек продолжает стоять.
— Я хотел бы знать, что означает это слово?
— Предсказания пифий не всегда однозначны. В данном случае мы, к сожалению, ничем не можем вам помочь.
— Может быть, имеет смысл вызвать эту пифию и задать ей несколько вопросов относительно видения?
— Дорогой мой.
Верховный Жрец позволяет себе некоторую фамильярность, какой никогда не допустил бы, будь перед ним рядовой клиент. Однако рослый человек не является рядовым клиентом. Это мар-бани, заговорщик, который явился к нему от лица нескольких представителей древнейшей аристократии Вавилона.
По мнению мар-бани, давно уже настала пора бросить бомбу. Городу необходим взрыв. Важно знать, насколько город готов к социальному взрыву и куда именно лучше бросать бомбу.
Запрос был сделан именно в такой формулировке. Прямо скажем, нестандартной. Жрица получила совершенно иной заказ, оформленный как запрос от правительства. Эти стервы пифии — чуткие на ложь, как муравьи на сахар. Прибежала: не нравится ей что-то в заказе. Подозрительным ей что-то там мнится.
Да, ей нужно дать второе посвящение. Причем, немедленно. Если все будет так продолжаться и дальше, девочка далеко пойдет.
Мар-бани оплатил заказ по двойному тарифу. Половину этих денег Верховный Жрец, разумеется, положил себе в карман. А если заговор увенчается успехом и произойдут перемены в правительстве, Оракул будет как сыр в масле кататься. Такое случалось уже один раз (после того случая Оракул и заполучил роскошное здание рококо, о чем сообщалось выше).
— "Беда". Что это означает? — недоумевал мар-бани.
Наставил свою великолепную бороду на Верховного Жреца: высокомерен и прекрасен в превосходном своем высокомерии!
— Милейший, я выложил такую кучу денег не для того, чтобы услышать одно-единственное слово!
— Дорогой мой, — снова проговорил Верховный Жрец, — вся неприятность в том, что жрица, работавшая над заказом, и сама ничего не помнит. Она вошла в транс, которому предшествовала тщательная аналитическая подготовка... Вам объяснить технологию вхождения в так называемый аналитический жреческий транс?
Мар-бани пожевал губами, уселся в кресло, которого прежде упорно не замечал, закинул ногу на ногу.
— Да уж, желательно, — обронил он.
Верховный Жрец оценил его поведение как дружелюбное.
— Изучив все обстоятельства, касающиеся данного дела, жрица обязана забыть их. И уверяю вас, пифии это умеют. Они проходят специальную подготовку, весьма жесткую, но эффективную. Затем, когда к ним приходят видения, они, как правило, представляют события как бы свершившимися, причем, в наиболее вероятном варианте. Это и является предсказанием. По окончании транса жрица переходит в руки медицинского персонала и два дня находится в карантине. Затем ей предоставляется трехдневный отпуск, после чего она приступает к работе над новым заказом...
— А какой у них срок жизни? — вдруг спросил мар-бани.
— Друг мой, вас это, очевидно, не касается, — сказал Верховный Жрец.
Мар-бани решил не затрагивать больше посторонних тем и снова повертел в руках фирменный бланк с предсказанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29