— Благодарю. — Коулмен взял сигарету и прикурил ее от зажигалки, предложенной О'Доннелом. Он откинулся на спинку кресла. Чутье подсказывало ему, что разговор предстоит серьезный.О'Доннел встал из-за стола. Его широкоплечая фигура почти закрыла собой окно, в которое светили яркие лучи утреннего солнца.— Вы, разумеется, уже слышали, что Пирсон уходит из больницы? — сказал он, обращаясь к патологоанатому.— Да, — сдержанно ответил Коулмен. И к собственному удивлению, добавил:— В последние дни он не жалел себя, работал днем и ночью, почти не покидая больницы.— Да, да, я знаю. — Главный хирург пристально разглядывал тлеющий кончик своей сигареты. — Но это уже ничего не может изменить. Джо хочет уйти немедленно, — продолжал он. — А это означает, что должность главного патологоанатома остается вакантной. Что вы скажете, если я предложу ее вам?Секунду Дэвид Коулмен не знал, что ответить. Это было то, о чем он всегда мечтал, — свое отделение, возможность поставить работу так, как он считает нужным, используя все современные достижения.Но какая огромная ответственность ляжет на его плечи! Он будет совсем один. Без старшего, с кем можно посоветоваться. Его слово, его решение будет последним. Окончательный диагноз будет теперь зависеть от него. Готов ли он к этому? Если бы можно было выбирать, Коулмен предпочел бы еще несколько лет работы под руководством более опытного патологоанатома. Но ему предлагают выбор уже сейчас. Надо решать.— Если бы вы мне предложили эту должность, — твердо сказал он, — я бы принял ее.— Отлично. Я предлагаю ее вам, — улыбнулся О'Доннел.Главный хирург испытывал чувство удовлетворения. Он не сомневался, что сделал правильный выбор. К тому же они отлично сработаются, а это пойдет только на пользу больнице Трех Графств. И чтобы помочь своему молодому коллеге избавиться от некоторой натянутости, задал Коулмену несколько вопросов. Вскоре их беседа приняла тот непринужденный характер, который свидетельствует о том, что люди прекрасно понимают друг друга.
Была вторая половина дня. О'Доннел, шедший по коридору главного здания больницы, замедлил шаги.— Устал, Кент? — услышал он голос.Задумавшись, он не заметил, как доктор Люси Грэйнджер поравнялась с ним.Они пошли рядом.Милая, добрая, все понимающая Люси. Какими далекими казались теперь мысли о Дениз в Нью-Йорке. Как он этого не понимал? Его место здесь, в Берлингтоне, в больнице Трех Графств.— Люси, мне так много надо тебе сказать. Где я могу тебя видеть?— Пригласи меня пообедать, Кент, — ласково сказала Люси.
В подвальном этаже больницы, там, где находилось патологоанатомическое отделение, темнело рано. Повернув выключатель, Дэвид Коулмен подумал, что сразу же поставит вопрос о предоставлении отделению более удобного помещения. Свет и воздух здесь так же необходимы, как и в других отделениях.Только сейчас Коулмен заметил доктора Пирсона. Он разбирал ящики своего стола.— Удивительно, — заметил Пирсон, поднимая голову, — сколько ненужного хлама может накопиться за тридцать лет!Пирсон задвинул последний ящик и переложил часть бумаг в небольшой чемоданчик.— Вы получили новое назначение, я слышал. Поздравляю вас.— Поверьте, мне бы хотелось, чтобы все это произошло как-то иначе! — искренне воскликнул Коулмен.— Что говорить об этом! — Пирсон защелкнул чемоданчик и оглянулся вокруг. — Кажется, все. Если я что-нибудь забыл, можно прислать мне вместе с чеком на получение пенсии.— Я хотел бы вам кое-что сказать, если позволите, — промолвил Коулмен.— Слушаю.— Речь идет о диагнозе. Помните сестру-практикантку, у которой ампутировали ногу? Сегодня утром я исследовал ампутированную конечность. Правы были вы, а я ошибался. Это костная саркома.Пирсон не ответил. Казалось, мысленно он был уже где-то за пределами больницы и ее интересов.— Я рад, что не ошибся хотя бы в этом случае, — наконец тихо сказал он и, взяв пальто, сделал несколько шагов к двери, но вдруг остановился, словно раздумывая. — Позвольте дать вам совет?— О, конечно!— Вы еще молоды, — сказал Пирсон, — у вас есть характер, вы знаете свое дело. Вы знаете то, чего я уже, пожалуй, не смогу узнать. Но примите мой совет и постарайтесь следовать ему. Это будет нелегко, но вы не сдавайтесь.Пирсон указал рукой на стол, за которым только что сидел.— Вот вы приходите на работу, садитесь за этот стол, и тут же начнет звонить телефон. Администратор больницы хочет выяснить вопрос, касающийся бюджета. Затем кто-то из лаборантов подает заявление об уходе, и вам надо все улаживать и выяснять. А там приходят врачи и требуют заключений. — Губы его искривила горькая усмешка. — Затем является коммивояжер и предлагает небьющиеся пробирки или вечные горелки. А когда вы наконец выпроводили его, является еще кто-нибудь. И так все время. Пока наконец вы с ужасом не обнаруживаете, что день ушел, а вы ничего не сделали. — Пирсон умолк.Коулмен понимал, что старому патологоанатому очень важно сказать все это. Ведь он рассказывал о себе.— Так летят дни, годы. За это время вы не один десяток врачей отправляете на курсы усовершенствования, заставляете следить за всем новым, что появляется в медицине. А у вас самого все нет для этого времени. Научная и исследовательская работа заброшена: вы слишком устаете за день, вечером даже не можете читать. И вот однажды вам становится ясно, что ваши знания устарели. И уже поздно что-либо изменить.Пирсон положил руку на рукав Коулмена.— Прислушайтесь к словам старика, который прошел через все это и допустил непоправимую ошибку: отстал от жизни. Не повторите моей ошибки. Заприте кабинет, бегите от телефонных звонков и бумажек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54