Точная наука. Если вы не вернёте нашу Ханю на стезю добродетели, то она останется на вашей совести. Видок у неё такой, что Каракатица непременно её спросит. Хорошо бы Ханю сполоснуть студёной водицей, говорят, действует радикально.Ханя внезапно смолкла, словно её и вправду окатили студёной водицей, и с упрёком взглянула на Магду.— Хорошо тебе…— Конечно, — подтвердила Магда, — под пятку я подложила пробковую стельку и почти избавилась от хромоты. И болеть перестало…— Ханя намекала на причину твоего несчастья, — вежливо пояснила Кристина.— Хане от рождения не повезло, я не про фигуру, а про голову. Да, а как обстоят дела с саженцами? Спрашиваю без опаски, потому как хромым физический труд противопоказан.— Труд? — сердито фыркнула Шпулька. — Какой ещё труд? Мы всю тысячу приволокли на себе, а она будет нам тут про труд рассусоливать!Впившаяся в яблоко Магда на миг застыла, глянула на Шпульку диким взглядом и рывком выдернула зубы из яблока.— Как же… — изумлённо начала она, но её перебила Тереска.— И Каракатица цепляется, — пожаловалась она. — уже два раза спрашивала, скоро ли мы управимся. Думает, это плёвое дело, чихнул, свистнул — и все мчатся к тебе наперегонки с саженцами в руках! Кто везёт, того и погоняют!До Магды никак не доходил смысл сказанного.— Но ведь… — Снова начала она.На сей раз её прервала сама Каракатица, вошедшая в класс вместе со звонком. Вид её ничего доброго не сулил. Лицо красное, в глазах то ли гнев, то ли тревога, движения нервные. Шпулька с облегчением подумала, что домашнее задание она, слава Богу, списать успела.— Кемпиньская, что ты говорила про саженцы? — спросила она уже от дверей. — Повтори-ка ещё раз.Тереска, почти опустившаяся на парту, снова встала.— Я говорила, — угрюмо начала она, — что позавчера вечером нам привезли предпоследнюю партию. Вся тысяча собрана.— Как это вам привезли? Кто привёз?— Да один такой… садовод. Привёз, потому что саженцев было слишком много. А когда было поменьше, мы возили сами, но столько за раз, да ещё из Тарчина, нам было не доволочь…Классная, которая начала задыхаться, жестом остановила её.— И где же они? — слабым голосом спросила она.— На дворе, за сараем. Мы их прикрыли ветками, чтобы не спёрли. Все там лежат, целая тысяча.— Целая… тысяча… — Повторила учительница умирающим голосом. — За сараем…Она глядела на Тереску точно на упыря, среди бела дня ворвавшегося в нормальную школу. Тереска, со своей стороны, взирала на неё с растущим беспокойством, опасаясь, что укрывание саженцев за сараем является нарушением каких-то правил. Не менее обеспокоенной Шпульке смутно подумалось, что преподавательнице математики не к лицу падать в обморок при слове «тысяча». Весь класс, понимая, что происходит нечто исключительное, затаил дыхание.Учительница опёрлась о стол, чувствуя неодолимую слабость. Масштабы недоразумения доходили до её сознания медленно и с большим трудом. Тереска и Шпулька вдвоём, без всякой помощи, неведомо как натаскали в укрытие за школьным сараем тысячу саженцев, добытых в каких-то далёких глухих местах, в то время как это мероприятие планировалось провести совсем иначе. Девочки должны были только заказать саженцы у садоводов, согласных подключиться к благородному делу, и уточнить срок получения. Действовать они должны были не вдвоём, а при участии всего класса — им нужно было лишь организовать работу двадцати пяти своих соучениц. Все это время ждал наготове заказанный школой грузовик для перевозки. Саженцы предполагалось перевозить в Пыры, а не на школьный двор. То, что произошло, было просто невозможно вообразить.В ошеломлении глядя на эту невообразимую Тереску, учительница чувствовала, как по спине её проходит ледяная дрожь. Если не удастся доказать, что она не принуждала двух учениц к каторжным работам, можно потерять место, а то и угодить под суд. Какое безумие!— Деточка! — жалобно простонала она. — Что ты натворила!Кутерьма, поднявшаяся в результате взаимных объяснений, сорвала урок математики и улеглась только к середине урока польского языка. Тереску и Шпульку то и дело вызывали то в директорский кабинет, то в учительскую, чтобы втолковать им, сколь ошибочно поняли они данное им поручение, неправомерно расширив круг своих обязанностей. Всюду их встречали нагоняем и восхищением, упрёком и уважением, ужасом и восторгом. Класс, как оказалось, ждал проявления инициативы с их стороны, время от времени подсовывая им кое-какие сведения о знакомых садовниках. Руководство школы ждало известий, куда и когда высылать заказанный грузовик. Классная не без раздражения ждала результатов их деятельности, не подозревая о муках девочек — Тереска и Шпулька плакаться не привыкли.Наконец, высшие школьные инстанции с делом саженцев разобрались и сошлись на том, что преступницы совершили небывалый подвиг, за который им положены честь и хвала. Решено было выдать им почётные грамоты и до конца года освободить от всех общественных поручений.— А все из-за тебя! — гневно обрушилась на подругу Тереска в последнюю перемену. — Всю эту кашу ты заварила! По сравнению с этим донос на режиссёра сущий пустяк. Ты что, оглохла что ли, когда она давала общественное поручение?— Сама ты оглохла! — огрызнулась вконец измученная Шпулька. — Я слышала, что она говорила, но думала, она нас подначивает, поглядим, дескать, как вы с этим управитесь. Может, и вправду я не все расслышала… Я никак понять не могла, с чего это девчонки стали такие услужливые и все время подсовывают нам всякие адресочки…— А я-то надеялась, что у вас ничего не получится, — призналась им расстроенная Магда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78