Верно?— Приплюснутый, — подтвердила Шпулька, сосредоточенно наморщив брови. — А ещё ухо… Участковый перестал писать.— Одно? — подозрительно спросил он. Шпулька кивнула головой.— Одно. То есть нет, два! Но одно было какое-то не такое… Багровое и вроде бесформенное. Тоже плоское…— Точно! — оживилась Тереска. — Расплющенное! Причём только одно!— Которое?— Правое. Левое у него обыкновенное.— А волосы ёжиком какого цвета? Чёрные, светлые?— Под цвет костюма. Серые.— Наверное, с проседью, — сообразила Шпулька. — Чёрные с проседью — вот и показались серыми.— Что ещё? Глаза, зубы?Тереска покачала головой.— Не требуйте от нас невозможного. Мы ведь его видели при слабом освещении. Глаз не разглядели, а зубы он не скалил. Высокого роста, примерно, такого, как Скше… как этот пан, в меру упитанный.— Что значит «в меру упитанный»? Тереска снова окинула Цегну оценивающим взглядом.— На одну треть толще этого пана, — с уверенностью объявила она.— На одну четверть, — въедливо уточнила Шпулька. Кшиштоф Цегна стоял не шевелясь и беспрекословно позволял делить себя на части.— Больше ничего примечательного вы не запомнили?— К сожалению, нет, — виновато сказала Тереска, а Шпулька грустно покачала головой.Участковый, вначале описавший в протоколе внешность субъекта из «опеля», вынужден был продолжать дальше в нетрадиционной последовательности. Кшиштоф Цегна приступил к составлению протокола. В помещении воцарилась тишина, изредка прерываемая короткими уточняющими вопросами. Подруги, уже было успокоившись, снова начали нервничать, тем более что воровская добыча мозолила им глаза.— Надо сосчитать, — внезапно спохватился участковый. — Крысь, иди-ка сюда, сынок. Заверишь.Часов оказалось полсотни. Тереска быстро прикинула в уме. По две тысячи штука, это будет… миллион!— Силы небесные! — тихо ужаснулась она. — Мы с тобой украли миллион злотых!Шпулька посмотрела на неё взглядом агонизирующего василиска. Участковый отложил наконец ручку.— Больше, — заверил он. — Часть из них золотые. Тысяч по десять штука. Попрошу уважаемых дам прочитать и подписаться. Тут все изложено в сокращённом виде, не хотелось вас надолго задерживать. Самое главное, о подробностях вас ещё будут допрашивать.Тереска потянулась за протоколом, а Шпулька как приросла к стулу.— А когда… — тихо спросила она сдавленным голосом, — когда вы нас арестуете?Участковый как-то странно на неё посмотрел и сделал приглашающий жест в сторону протокола. Тереска оторвалась от изучения документа.— Но тут ничего нет о том… что мы украли… — растерянно пробормотала она.— Но все, что есть, изложено верно?— Ммм… верно.— Тогда подписывайте. Что значит «украли»? Вы не украли, а доставили вещественные доказательства.Подождав, пока обе поставят свои подписи, участковый встал, оправил мундир и прокашлялся. Кшиштоф Цегна посмотрел на него и тоже поднялся. Подруги неуверенно последовали их примеру.— Благодарю за службу! — торжественно рыкнул участковый.Кшиштоф Цегна непроизвольно стал навытяжку и щёлкнул каблуками. Тереска и Шпулька окончательно обалдели. Участковый вышел из-за стола и с почтением пожал каждой руку, то же самое проделал и Кшиштоф Цегна.— Большое спасибо, — беспомощно промямлила Тереска, ничего не понимая.Участковый, покончив с торжественной частью, перешёл на нормальный тон.— Вы нам очень помогли, а теперь по-хорошему вас прошу, отправляйтесь домой и оставьте в покое бандитов. И не советую больше ничего красть. Уймитесь, ладно? Проводить мы вас не сможем, уж не обессудьте, сейчас сюда нагрянет начальство, а ни одной машины у меня под рукой нет…Только у дома Шпульки подругам удалось немного остыть и прийти в себя. Вечерние приключения были просто ошеломительными, а поведение участкового произвело на них неизгладимое впечатление. Они одновременно гордились собой и чувствовали какую-то опустошённость.— А выглядел вполне прилично, — в раздумье сказала Тереска. — Тот, который подбросил часы. Может, не знал, что там в свёртке?— Я уже никому не верю, — сумрачно ответила Шпулька. — И вообще больше ты меня не впутаешь ни в какую идиотскую историю. Нас могли убить!— Глупая, это же не убийцы, а торгаши! Милиция говорит, такие избегают мокрых дел. В крайнем случае нас могли побить.— Большое спасибо, но быть побитой мне тоже не очень хочется. На кой черт нам все это нужно, зачем ты встреваешь, чего тебе неймётся?! Какое тебе дело до чужих бандитов и до их часов?!Тереска даже остановилась от возмущения. Хотя что уж тут возмущаться, если честно, то возразить было нечего. Вернее, возражения были такого рода, что о них не хотелось даже думать, а уж высказать вслух… А правда заключалась в том, что сотрудничество с Кшиштофом Скшетуским было своего рода противоядием от Богуся. Нет, она вовсе не хотела забыть Богуся насовсем, вот ещё! Но свалившиеся на неё потрясения своим драматизмом и романтикой возвышали её в собственных глазах. Если уж переживать, то по-крупному, а не тихо чахнуть от тоски. Умирать, так с музыкой! А может, захватывающие приключения вообще не позволят ей зачахнуть. Но как объяснить это Шпульке, которая, ничего особенного не находя в Богусе, не поймёт всей важности её признания? А кроме того, как можно оставаться равнодушной к такой возмутительной преступной афёре? Какое ей, видите ли, дело!..— А какое тебе дело до чужих детей? — гневно парировала Тереска. — Они твои? Почему тебя должно волновать, не голодают ли они, не остались ли бездомными?— Шпулька даже подскочила.— Это совсем другое дело! Дети — живые существа! Как можно сравнивать? Из детей что-то вырастет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78