ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR Xac
Аннотация
Наш современник, учёный Стожаров, поставил неудачный эксперимент и случайно оказался переброшенным в далёкое будущее. Разум здесь совершил качественный переход и больше не имеет постоянного тела, а находится повсюду. Стожаров тоже стал его частью. Но как ему теперь вернуться обратно в свой век?
Дмитрий Биленкин
Море всех рек
* * *
В этом краю песков и болот сосна была всем. Она вечным убором покрывала неяркую землю, плотным строем приступала к околицам деревень, из неё сподручно ладили нехитрое хозяйство, складывали дома, мастерили зыбки. Смолистый запах с первым криком входил в лёгкие младенцев, ветровой шелест хвои сопровождал всех, когда они малолетками бегали в лес по грибы, взрослея, укромно целовались там до рассвета, возмужав, пахали, сеяли, жали нещедрый по этим местам колос, а когда умирали, то их опускали в сосновый гроб, а новые поколения продолжали все тот же извечный круг, и так же над ними шумели сосны, так же смолист был привкус ветра, который летел над тощими полями, мхами болот, рыхлыми песками увалов и просинью кротких озёр. Так длилось все века, сколько здесь жили люди, и только двадцатый на излёте своих дней снёс одну из деревенек соснового края, воздвиг на её месте научный городок со всем могучим арсеналом средств дознания природы, и Стожаров, сын бессчётных поколений здешних Стожаровых, прежде чем до конца опробовать новую гигантскую установку проникновения в глубь материи, привычно вдохнул даже среди металла и пластика чуть-чуть смолистый воздух былого детства.
С тем он нажал кнопку, возбудив силы, перед которыми были ничто все молнии, когда-либо грохотавшие над его деревушкой.
Затем он увидел вспышку.
После ничего не стало.
А когда сознание обрело себя, то не обнаружилось ни света, ни формы, ни боли, ни звука, ни другого проявления мира, как будто, сохранив своё “я”, Стожаров стал бесплотен в столь же бесплотной Вселенной. Кувырок спросонья в чёрную невесомость был бы слабым подобием этого ощущения. Стожаров помнил себя, он мыслил и чувствовал, он существовал, но в чем? И как? Ничего не было, даже просвета пространства, даже намёка на форму, ничего.
И все-таки что-то было, ибо сознание ощущало свою как бы во что-то вклеенность. Вязкую в себе самом или вовне помеху. Ужас не настиг Стожарова именно потому, что все опередила попытка освободиться, столь же непроизвольная и оставляющая все выяснения на потом, как инстинктивный рывок туго зажатого тела.
Сознание рванулось из этой вклеенности прочь.
И тут оно услышало голос:
— Не надо, так вы погубите все…
Голос ничему не принадлежал, ниоткуда не исходил, он так же не имел аналогии, как и то состояние, в котором очутился Стожаров. Голос был, вот и все. В одно озаряющее мгновение Стожаров понял, что это не звук из внешнего мира, не эхо собственных мыслей, а… Далее мысль не шла. Но даже такое осознание подействовало успокоительно, ибо спасительную догадку: “Я мыслю, значит, существую” — сменила более надёжная: “Я не один, значит, тем более существую…” Вдобавок — или это показалось? — сама бесформенная вязкая стеснённость стала теплеть, как если бы её, словно тугой пелёночный кокон, прогрели чьи-то бережные объятия.
— Где я?
Странно и дико было услышать свой голос, слова, в рождении которых даже намёком не участвовали рот, гортань, лёгкие. Это полное, так очевидно давшее себя знать отсутствие тела едва не захлестнуло новым ужасом, но тут прозвучал ответ:
— Случайно вы оказались там, куда вашей цивилизации ещё идти и идти. Не торопитесь с выводами. Что вы в силах понять, я сам объясню.
Пауза, тишина, молчание. Её оказалось достаточно. Голос был так спокоен, надёжен в своей нечеловечности, он сказал уже столько, что вся буря чувств тут же стихла, сменившись тем жгучим, пронзительным, одновременно холодным напряжением души, которое отрешает исследователя от всего побочного, когда внезапное дрожание какой-нибудь стрелки прибора готово выдать тайну природы или, наоборот, лишить всяких надежд на открытие. То же самое стало теперь, только вдвойне.
— Так, хорошо, — произнёс Голос. — Теперь можно кое-что сказать о том, что вы называете жизнью и смертью…
Как ни был Стожаров готов к подобному обороту, в нем все содрогнулось, ибо он ясно и окончательно понял, что его как человека, судя по всему, уже нет, а есть нечто, для уяснения которого человеческие представления бессильны, и в этом неописуемом он теперь существует.
— Напрасное беспокойство. — Тот, другой, нечеловеческий, похоже, улавливал малейшие оттенки чужой мысли. — Просто ваша цивилизация пока знакома с единственной формой жизни и только её мнит возможной.
— Нет, нет, это не так! — поспешно, может быть, слишком поспешно возразил Стожаров. — В теории, ещё больше в фантазии, мы допускаем любые формы существования, не белковые, а, скажем, кремниевые, даже плазменные…
— Это все не то, — вроде бы даже со вздохом ответил Голос. — Все ваши фантазии лишь бледная тень действительных возможностей и осуществлений. Нас, далеко ушедших, вы ищете во Вселенной, пытаетесь уловить наши радиопередачи, удивляетесь, не видя астроинженерных чудес, ничего не находите и начинаете думать, что нас нет вообще. А все не так. Чтобы ответ не показался вам диким, нелепым, фантастическим, чтобы он не поверг вас в смятение, для начала сообразите простую вещь. Не надо фантазий, элементарная диалектика: как скажется первый её закон на цивилизации, позади которой не тысячи, как у вас, а миллионы лет истории?
— Ну, это дважды два — четыре. — Привыкший уважать свой ум, Стожаров даже слегка оскорбился.
1 2 3 4 5

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики