— Что в нем самое лучшее?— Правдивость, — отвечал Бэзил. — Скрупулезная, буквальная правдивость.— Ну, знаешь! — вскричал Руперт, притопывая то ли от злости, то ли от холода, словно кебмен. — Что-то сейчас он не очень скрупулезен. Да и ты, надо сказать. Какого черта ты затащил нас в эту дыру.— Он слишком правдив, — продолжал Бэзил, — слишком строг и точен. Надо бы подбавить намеков, неясностей, вполне законной романтики. Однако пора идти. Мы опоздаем к ужину.Руперт страшно побледнел и прошептал мне на ухо:— Неужели галлюцинации? Неужели ему мерещится дом?— Да, наверное, — сказал я и громко, весело, здраво прибавил, обращаясь к Бэзилу: — Ну, ну, что это вы! Куда вы нас зовете? Голос мой показался мне таким же странным, как ветер.— Сюда, наверх! — Бэзил прыгнул и стал карабкаться по серой колонне ствола. — Лезьте, лезьте! — кричал он из тьмы весело, словно школьник. — А то опоздаем.Огромные вязы стояли совсем рядом, зазор был меньше ярда, а то и меньше фута, словно деревья эти — сиамские близнецы растительного царства. И сучья, и выемки стволов образовали ступеньки, какую-то природную лестницу.Так и не знаю, почему мы послушались. Быть может, тайна тьмы и бесприютности умножила мистику первенства, которым наделен Бэзил. Великанья лестница над нами вела куда-то, видимо, к звездам, и ликующий голос звал нас на небо.На полпути меня лизнул и отрезвил холодный ночной воздух. Гипноз безумца рассеялся; и я увидел, как на чертеже или на карте, современных людей в пальто, которые лезут на дерево где-то в болотах, тогда как проходимец, которого они ищут, смеется над ними в каком-нибудь низкопробном ресторане. Да и как ему и смеяться? Но подумать жутко, что бы он делал, как хохотал, если бы нас увидел! От этой мысли я чуть не свалился с дерева.— Суинберн, — раздался вверху голос Руперта, — что же мы делаем? Давайте спустимся вниз. — И я понял по самому звуку, что и он проснулся.— Нельзя бросить Бэзила, — сказал я. — Схватите-ка его ногу!— Он слишком высоко, — ответил Руперт, — почти на вершине. Ищет этого лейтенанта в вороньих гнездах.Мы и сами были высоко, там, где могучие стволы уже дрожали и качались от ветра. Я взглянул вниз и увидел, что почти прямые линии чуть-чуть сближаются. Раньше я видел, как деревья сближаются в вышине; сейчас они сближались внизу, у земли, и я ощутил что затерян в космосе, словно падающая звезда.— Неужели его не остановить? — крикнул я.— Что поделаешь! — ответил мой собрат по лазанью. — Пусть доберется до вершины. Когда он увидит, что там только ветер и листья, он может отрезветь. Слышите, он разговаривает сам с собой.— Может быть, с нами? — предположил я.— Нет, — сказал Руперт, — он бы кричал. Раньше он с собой не говорил. Боюсь, ему очень плохо. Это же первый признак безумия.— Да, — горько согласился я и вслушался. Голос Бэзила действительно звучал над нами, но в нем уже не было ликования. Друг наш говорил спокойно, хотя иногда и смеялся среди листьев и звезд.Вдруг Руперт яростно вскрикнул:— О, Господи!— Вы ударились? — всполошился я.— Нет, — отвечал он. — Прислушайтесь. Бэзил беседует не с собой.— Значит, с нами, — сказал я.— Нет, — снова сказал Руперт, — и не с нами.Отягощенные листвой ветви рванулись, заглушая звуки, и потом я снова услышал разумный, спокойный голос, вернее — два голоса. Тут Бэзил крикнул вниз:— Идите, идите! Он здесь.А через секунду мы услышали:— Очень рад вас видеть. Прошу!Среди ветвей, словно осиное гнездо, висел какой-то яйцевидный предмет.В нем была дырка, а из дырки на нас глядел бледный и усатый лейтенант, сверкая южной улыбкой.Потеряв и чувства, и голос, мы как-то влезли в странную дверь и очутились в ярко освещенной, очень маленькой комнатке с массой подушек, множеством книг у овальной стены, круглым столом и круглой скамьей. За столом сидели три человека: Бэзил, такой непринужденный, словно живет тут с детства; лейтенант Кийт, очень радостный, но далеко не столь спокойный и величественный; и, наконец, жилищный агент, назвавшийся Монморенси. У стены стояли ружье и зеленый зонтик, сабля и шпоры висели рядком, на полочке мы увидели запечатанную бутыль, на столе — шампанское и бокалы.Вечерний ветер ревел внизу, как океан у маяка, и комнатка слегка покачивалась, словно каюта в тихих водах.Бокалы наполнили, а мы все не могли прийти в себя. Тогда заговорил Бэзил:— Кажется, Руперт, ты еще не совсем уверен. Видишь, как правдив наш хозяин, а мы его обижали.— Я не все понимаю, — признался, моргая на свету, Руперт. — Лейтенант Кийт сказал, что его адрес…Лейтенант Кийт широко и приветливо улыбнулся.— Бобби спросил, где я живу, — пояснит он, — я и ответил совершенно точно, что живу на вязах, недалеко от Перли. Тут Бакстонский луг. Мистер Монморенси — жилищный агент, его специальность — дома на деревьях. У него почти нет клиентов, люди как-то не хотят, чтобы этих домов стало слишком много. А вот для таких, как я, это самое подходящее жилище.— Вы агент по домам на деревьях? — живо осведомился Руперт, исцеленный романтикой реальности.Мистер Монморенси, вконец смутившись, сунул руку в один из карманов и нервно извлек оттуда змею, которая поползла по скатерти.— Д-да, сэр, — отвечал он. — П-понимаете, родители хотели, чтобы я занялся недвижимостью, а я люблю естественную историю. Они умерли, надо чтить их волю… Вот я и решил, что такие дома… это… это… компромисс между ботаникой и жилищным делом.Руперт рассмеялся.— Есть у вас клиенты? — спросил он.— Н-не совсем, — ответил мистер Монморенси, бросая робкий взгляд на единственного заказчика. — Зато они из самого высшего общества.— Дорогие друзья, — сказал Бэзил, пыхтя сигарой, — помните о двух вещах.
1 2 3 4 5 6