– А? Что? – встрепенулся Иван.
– Министр финансов прибыть изволили,– осторожно сообщили из-за двери, чуя, что державный не в духе.
– Давай его сюда! – проревел Иван.
Так хорошо день начинался, душевно, можно сказать, а тут чуть ли не бунт. Черт бы побрал эту Ягу с ее духовитыми фантазиями!
Чебурашка перевалился через порог и двинулся вперед, с трудом волоча за собой объемистый портфель, набитый отчетно-финансовой документацией. Следом шагнул Никита Авдеевич. Он дернулся было помочь, но вовремя остановился, вспомнив, что это небезопасно. За содержимое портфеля Чебурашка готов был биться насмерть и доверял его только царю-батюшке.
– Я тут Ягу навестил,– пропыхтел он,– вот читай.
Чебурашка выдернул из портфеля свиток и передал его в царские руки. Иван поморщился. Если Яга страдала аллергией на кошачью шерсть, то он на грамоту, которой его с трудом обучили.
– Своими словами излагай.
Чебурашка своими словами излагать не стал.
– Указ,– внушительно сообщил министр финансов,– экстренный.
Он раскатал свиток и, откашлявшись для солидности, приступил к оглашению:
...
– «Мы, Иоанн вдовий сын, Государь всея Руси, сопредельных присоединившихся и неприсоединившихся стран, повелеваем:
1-е. Винокурням царским «Огненного дракона тройного ромашкового» производить спешно и не мешкая в десять раз больше супротив прежнего».
– Спятил?!! – завопил Соловей.– Ты на улицу выйди, посмотри, что твоя ромашковая натворила!
– Я еще не закончил,– ледяным тоном произнес министр финансов.– «2-е. Мастерским стеклодувным приступить также спешно и не мешкая к изготовлению шкаликов расписных всевозможных форм и расцветок размером в десять раз меньше, а количеством в сто раз больше супротив прежнего.
3-е. Винокурням царским отпускать торговым людям русским шкалики «Огненного дракона тройного ромашкового» по цене в десять раз больше супротив прежней, а негоциантам да купечеству иноземному сии шкалики не отпускать вовсе.
4-е. Торговым людям разрешаем продавать «Огненный дракон тройной ромашковый» в любое время и в любом количестве всем людям русским, акромя купцов иноземных да негоциантов басурманских. А того, кто указ сей нарушит, вором объявлять да в разбойный приказ волочь. Али, еще лучше, сразу в суд, а то Горыныч последнее время скучать и худеть начал.
Подпись. Дата».
Все ошарашенно молчали.
– А ну дыхни! – неожиданно потребовал Иван.
– Я на работе не пью,– оскорбился Чебурашка.– Если, конечно, того не требует дело,– торопливо поправился он.
– Ежели обычный литр у нас четыре полушки,– задумчиво пробормотал воевода, что-то усиленно подсчитывая в уме,– то литр ромашковой принесет нам…
– Рубль. Полновесный золотой рубль! – Министра финансов просто распирало от гордости.
– Да кто ж ее покупать по такой цене будет?– неуверенно протянул Соловей.
– Бабы! – ответил министр.– Не веришь – выйди на улицу и посмотри!
– И все же намудрили вы с этим указом,– покачал головой Иван.– Ну, как по заветам папы жить начали, Руси, конечно, сильно полегчало. Рубли уже не серебряные, из чистого золота чеканим. Народ к нам потянулся, князья гонор поубавили. Первыми шапку ломают, под руку царскую просятся, но с каких это пор я стал царем неприсоединившихся стран? И с чего это я вдруг из Ивана в Иоанна превратился?
– А вот тут-то, царь-батюшка, собака и зарыта!– радостно сообщил ему Чебурашка.– Эликсиром чудесным, что папа нам подарил, мы в лягушачьи басурманские страны махонькую форточку прорубили, вона сколько посольств-то к нам понаехало. Шебуршатся, мельтешат, всё формулу папы ищут, а эликсиром ромашковым…
– Мы окно прорубим,– сообразил воевода.
– Какое окно,– ахнул Соловей, тоже въехавший в грандиозные планы Яги,– всю стену одним махом вышибем!
– А нас крышей случайно не придавит? – почесал затылок Никита Авдеевич.
– Не придавит,– задумчиво протянул Иван. Похоже, и он начал вдохновляться этой грандиозной затеей.
Звеня цепями, с грохотом откинулась каменная панель, оттуда высунулся Федька и замолотил по «кнопке».
– Ты че? – опешил Иван.
– Работает,– удивленно сообщил Федька,– а мы думали, сломалась. Митяй, крути назад, автомат в порядке!
– Стой! – гаркнул воевода.– Заказ царский сполнили?
– Обижаете,– донесся до них голос Митьки,– уж давно тут стоят.
– Вываливай,– решительно приказал Иван,– и пару чар добавь, вишь, нас уже четверо.
– Не извольте беспокоиться, ваше царское величество! Все в лучшем виде будет.– На панель бухнулись четыре литровые бутыли и два расписных фужера.– С вас за сегодняшнее утро…– внутри «автомата» зашуршали бумажками,– один рупь золотом, две гривны и полушка.
– Мы что, столько надегустировали сегодня? – удивленно спросил царь, глядя на воеводу.
– Да как обычно вроде,– пожал плечами Никита Авдеевич.
– Слушай, откуда такие цены? – возмутился царь, заглядывая в отверстие «автомата».
– Дык поставщик-то наш, кабатчик сволочь, про грамотку тайную прознал, вот и ломит теперь цену.
– Какую грамотку?
– Да ту, что вы после крестин Марьи-искусницы подписать изволили.
– Не подписывал я ничего,– набычился Иван.
– Дык вот она, грамотка-то…– Федька сунул под нос царю свиток.
Иван долго изучал неровную закорючку, выведенную явно нетрезвой, но, несомненно, царской рукой.
– О чем это? – Он протянул свиток министру финансов.
– «Мы, Иван вдовий сын, царь всея Руси, обязуемся поддерживать сухой закон и пить не более трех чар в день, дабы быть примером для народа своего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12