Я показал вам документальный фильм. Из стенограммы вы узнаете, о чем они
говорили. Читайте. Мы с Майком привезли для вас кое-что. Пока мы принесем
это из машины, вы успеете прочесть все.
Майк помог внести аппарат в зал. Когда мы открыли дверь, Кеслер как
раз швырнул стенограмму в экран. Листки рассыпались по полу, а он крикнул
в ярости:
- Что, здесь, собственно, происходит?
Не обращая внимания ни на него, ни на остальных, мы установили
аппарат возле ближайшего штепселя.
Майк вопросительно поглядел на меня.
- Ты что-нибудь предложишь?
Я покачал головой и попросил Джонсона заткнуться на несколько минут.
Майк открыл крышку и после секундного колебания начал настройку. Толчком в
грудь я усадил Джонсона в кресло и погасил свет. Джонсон, глядя через мое
плечо, ахнул. Я услышал, как Бернстайн негромко выругался от изумления, и
обернулся посмотреть, что показывает им Майк.
Это действительно производило впечатление. Он начал с точки над самой
крышей лаборатории и продолжал стремительно подниматься в воздух все выше,
пока Лос-Анджелес не превратился в крохотное пятнышко где-то внизу, в
неизмеримой дали. На горизонте встала зубчатая линия Скалистых гор.
Джонсон вцепился мне в локоть.
- Что это? Что это? Хватит! - выкрикнул он.
Майк выключил аппарат.
Ну, ты можешь легко догадаться, что произошло дальше. Сначала они не
верили ни своим глазам, ни терпеливым объяснениям Майка. Ему пришлось
дважды снова включить аппарат и забраться довольно далеко в прошлое
Кеслера. Тут они поверили.
Мэре курил без передышки, Бернстайн нервно крутил в пальцах золотой
карандашик, Джонсон метался по залу, как тигр по клетке, а Кеслер сидел,
молча уставившись на аппарат. Джонсон не переставая что-то бормотал себе
под нос. Потом он остановился и потряс кулаком под носом у Майка.
- Черт побери! Ты отдаешь себе отчет, что такое эта штука? Зачем вам
понадобилось тратить время на эти фильмы? Вы же можете взять за горло весь
мир! Если бы я знал...
- Эд, да объясни же ему! - воззвал ко мне Майк.
Я объяснил. Не помню, что именно я говорил. Да это и не важно. Во
всяком случае, я сказал ему, как мы начали, какие планы наметили и что
собираемся делать теперь. В заключение я сообщил ему, как мы собираемся
использовать ленту, которую они только что видели.
Он отскочил, как ужаленный змеей.
- Это вам с рук не сойдет! Вас повесят... если только прежде не
линчуют!
- Конечно, но мы готовы рискнуть.
Джонсон вцепился в свои редеющие волосы. Мэре вскочил и подошел к
нам.
- Это действительно так? Вы действительно намерены снять такой фильм
и показать его всему миру?
- Вот именно, - кивнул я.
- И лишиться всего, чего вы добились?
Мэре повернулся к остальным:
- Нет, он не шутит.
- Ничего не выйдет, - сказал Бернстайн.
Начался бестолковый спор. Я пытался доказать им, что мы избрали
единственно возможный путь.
- В каком мире вы предполагаете жить? Или вам вообще жить надоело?
- А сколько, по-вашему, нам останется жить, если мы сделаем такой
фильм? - пробурчал Джонсон. - Вы ненормальные. А я нет. И я не стану
совать голову в петлю.
- Может быть, вы правы, а может быть, нет, - сказал Мэре. - Может
быть, вы свихнулись, а может быть, свихнулся я. Но я всегда говорил, что в
один прекрасный день поставлю на карту все. А ты, Верни?
Бернстайн сказал скептически:
- Вы все видели, что принесла последняя война. Не знаю, поможет ли
это, но попробовать надо. Считайте, что я с вами.
- Кеслер?
Он повертел головой:
- Детские штучки! Кто собирается жить вечно? Кто согласится упустить
такой шанс?
Джонсон поднял руки.
- Будем надеяться, что нас запрут в одну палату. Уж сходить с ума,
так всем вместе.
Вот так.
Мы взялись за работу, охваченные общим порывом надежды. Через четыре
месяца чтецы по губам кончили свою часть. Тут незачем рассказывать, как
они относились к тому, что ежедневно Соренсон заносил на бумагу под их
диктовку. Ради их же душевного спокойствия мы не сообщили им, что мы
намерены сделать с записями, а когда они кончили, мы отослали их в
Мексику, где Джонсон снял небольшое ранчо. Они могли нам еще понадобиться.
Пока копировщики трудились сверхурочно, Мэре вообще не знал отдыха.
Газеты и радио кричали о том, что премьера нашего нового фильма состоится
одновременно во всех крупнейших городах мира. И это будет последняя
картина, которую нам потребуется сделать. Слово "потребуется" приводило в
недоумение и интриговало. Мы разжигали любопытство, отказываясь сообщить
хоть что-нибудь о содержании. Премьера состоялась в воскресенье. А в
понедельник разразилась буря.
Хотел бы я знать, сколько копий этого фильма сохранилось в настоящее
время? Сколько копий избежало конфискации и сожжения? Это был фильм о двух
мировых войнах, показанных с нелестной откровенностью, с упором на факты,
которые до сих пор можно было лишь с трудом отыскать в нескольких книгах,
запрятанных в темных уголках библиотек. Мы показали и назвали поименно
поджигателей войны, тех, кто цинично лгал своим народам, тех, кто,
лицемерно взывая к патриотизму, обрекал на смерть миллионы. Мы показали
тайных предателей нашей страны и таких же предателей в стане наших
противники - двуликих Янусов, до той поры не разоблаченных. Наши чтецы по
губам поработали хорошо: это были уже не догадки, не предположения,
основанные на разрозненных и искаженных сведениях, сохранившихся в
архивах, а дела и слова, которые нельзя было ни замаскировать, ни
отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19