Люди, заходившие в отель, поглядывали на них.
– Вы очень любезны, – величественно произнесла американка. – А теперь садись в такси, Сэнфорд. Только прежде извинись перед джентльменом.
Вот что они пели, – кивая и улыбаясь, произнес пьяный, – когда тонула Дория.
– Выпив, он становится невыносим, – заявила женщина. Продемонстрировав недюжинную силу, она впихнула Сэнфорда в автомобиль и захлопнула за собой дверцу.
– Arrivederci, Roma, – донесся из отъезжающей машины голос мужчины. – Итальянские моряки. Команда попрыгала в шлюпки. Вы видели выражение его лица, когда я ему вмазал? Нет, вы видели?
Из открытых окон такси донесся женский смех – звонкий, пронзительный, безудержный; он заглушил рев мотора и шуршание шин.
– Здорово вам досталось, сэр? – спросил швейцар.
Нет, пустяки, – сказал Джек, покачав головой; он проводил взглядом машину, скрывшуюся за углом.
– Этот человек – ваш знакомый?
Заботливо поддерживая Джека за локоть, словно боясь, что он упадет, швейцар подвел его к входной двери.
– Нет, впервые его вижу. Вы знаете, кто он такой?
– Я тоже не встречал его прежде, – сказал швейцар. – И этих дам тоже. Я очень сожалею о происшедшем, сэр.
На его удлиненном лице старого отставника появилось выражение беспокойства.
– Я надеюсь, последствий не будет, сэр?
– Что?
Джек в недоумении замер возле вращающейся двери.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы не станете жаловаться администрации, сэр, настаивать на расследовании? – сказал швейцар.
Нет, – ответил Джек. – Не волнуйтесь. Последствий не будет.
– Понимаете, сэр, – проговорил швейцар, – они – не итальянцы.
Джек улыбнулся.
– Я понял. Забудьте это происшествие.
Швейцар, радуясь тому, что репутация его соотечественников не пострадала, церемонно поклонился Джеку.
– Благодарю вас, сэр. Я уверен, ваш нос быстро заживет.
Он толкнул дверь; Джек, прижав окровавленный платок к носу и вдыхая аромат духов, вошел в вестибюль. Подходя к стойке, он узнал этот запах. Его жена пользовалась такими же духами. «Femme», вспомнил он, ну конечно, «Femme».
Когда Джек назвал портье свою фамилию и протянул ему паспорт, служащий отеля приветливо улыбнулся.
– Да, мистер Эндрус, для вас забронирован «люкс».
Он нажал кнопку вызова носильщика и сочувственно посмотрел на Джека.
– Ударились, сэр? – – спросил портье, стоявший на страже благополучия гостей, для которых забронирован «люкс».
– Нет, – отозвался Джек, отнимая платок от носа, чтобы проверить, не остановилась ли кровь. – У меня склонность к носовым кровотечениям. Это наследственное.
О, – огорченно произнес портье, охваченный жалостью ко всем родственникам Джека.
Кровь еще шла, поэтому Джек ехал в лифте, прижав к носу платок. Он уткнулся взглядом в спину носильщика, делая вид, будто не замечает двух молодых женщин, находившихся в кабине; они шептались на испанском, с любопытством поглядывая на Джека.
В гостиной «люкса» стояли свежие цветы; на стенах висели картины с видами Рима. Джек, вспомнив тесную парижскую квартиру с разбросанными по ней детскими вещами и с пятнами на потолке, улыбнулся, радуясь строгой элегантности «люкса». Он так давно не покидал Парижа, что уже забыл, как замечательно оказаться одному в гостиничном номере. Дав носильщику чаевые и письмо к сыну, он осмотрел спальню и просторную, отделанную мрамором ванную с двумя раковинами. Один умывальник для меня, подумал он, второй для кого-то еще. Взглянув на себя в зеркало, он заметил, что нос начал распухать. Джек слегка надавил на него. Брызнувшая кровь заалела на белой раковине. Похоже, перелома нет, и «фонаря» под глазом не будет, успокоил себя Джек.
«Вот сукин сын», – подумал он, вспомнив сидящего перед вращающейся дверью пьяного, избежавшего наказания. Затолкав в ноздри туалетную бумагу, Джек вызвал горничную и официанта. Вытащил из чемодана бутылку виски, костюм, халат. Критически осмотрел костюм. Реклама утверждала, что в этом американском чемодане можно, не помяв, разместить три костюма, так что необходимость гладить их после путешествия отпадает. Однако на самом деле извлеченный Джеком из чемодана костюм выглядел так, словно его только что жевала корова. Джек скорчил гримасу, вспомнив, сколько он заплатил за чемодан. Джек не мог оставаться в костюме, забрызганном кровью. Увидев его на мистере Эндрусе, любой полицейский мог заподозрить Джека и совершении убийства.
Молодой франтовый официант, которого, несомненно, ждала блестящая карьера, появился в сопровождении горничной – седой сгарушки с виноватой беззубой улыбкой на лице; ее измученный вид говорил о бедности, частых родах, лишениях, вдовстве, мелких кражах.
Джек попросил официанта принести лед и отдал горничной измятый костюм, а также запачканный кровью пиджак, чтобы она привела одежду в порядок.
– Per pulire, per favore Пожалуйста, почистите (ит.).

– сказал Джек, похвалив себя за то, что он вспомнил, как по-итальянски будет «чистить».
Осмотрев пиджак, висевший у нее на руке, горничная коснулась пальцем одного из влажных коричневых пятен. Она вопросительно взглянула на Джека.
– Кровь, – сказал он, безуспешно пытаясь вспомнить соответствующее итальянское слово. – Кровь, – повторил он, повысив голос.
Не поняв Джека, старушка заулыбалась угодливо и встре-воженно.
– Va bene Хорошо(ит.).

, – пробормотала она.
– Sangue Кровь(ит.).

, – снисходительно, с нетерпением в голосе произнес официант, уходя. – Sangue.
– Ah, si, si, sangue
Горничная затрясла седыми кудряшками, стыдясь своей несообразительности, словно в роскошные отели гости всегда прибывали в костюмах, забрызганных кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20