Десять минут полуденного солнца, и он стал бы красным, как вареный рак. Но солнце уже садилось, так что обгореть он не мог.
Я прислушался к легким Даттнера. Большая часть воды, похоже, вылилась. Пульс слабый, но устойчивый.
Я прошел в хибару. По крайней мере, он ничего не трогал. Нашел бухту веревки, отрезал два куска, вернулся к Даттнеру, связал ему лодыжки, вновь перевернул на живот, связал запястья за спиной.
Разделся. Одежда моя намокла, поэтому я разложил ее на песке, чтобы просохла. Без нее я чувствовал себя куда лучше. Однако перед тем, как выйти из хибары, я надел плавки. Не привык ходить голым, когда рядом кто-то есть. И дело не в библейских запретах, а в чувстве незащищенности. Если ты голый, враг может добраться до тебя.
Я нашел его пистолет, действительно сорок пятого калибра. Я прекрасно обходился без оружия, и мне не хотелось, чтобы пистолет каким-то образом попал в руки Даттнера, поэтому я швырнул его в сторону Машрум-Ки.
Прогулявшись к плоскодонке, я столкнул ее в воду, подплыл к хибаре, вытащил плоскодонку на берег. Перенес провизию в хибару, разложил. Потом проверил леску. Снял с крючков трех рыбин, тех же самых, что обычно и ловились, длиной десять или двенадцать дюймов, с нежным мясом и обилием мягких костей. Вытащил на берег, убил, хотя и знал, что всех мне не съесть. На ночь я никогда не оставлял рыбу на крючке. Потому что к утру от нее оставался один хребет. Недоеденное я использовал как наживку.
Пока я занимался рыбой, Даттнер очнулся. Поначалу он громко орал, часто выкрикивая мое имя. Я его крики проигнорировал. Задолго до того, как поселиться на острове, я уяснил, что люди быстро стравливают пар, если достаточно долго не обращать на них внимания. Если ты кому-то и понадобился, совсем необязательно бежать со всех ног по первому зову. С незнакомцами этот метод срабатывал, сработал и с Даттнером. Скоро он затих и спокойно дожидался, когда же я соблаговолю заметить его.
Я заставил его подождать. Отрубил рыбам головы и хвосты, вспорол животы, вытащил внутренности, разрезал на куски. Все не торопясь, без всякой спешки. Отнес рыб к кострищу, собрал плавник, разжег костер. Поджарил двух рыб, съел, наслаждаясь восхитительным вкусом мяса.
– Ты едва не утопил меня.
– Почему едва? Я тебя уже утопил, но потом передумал и оживил. В какой-то момент мне даже показалось, что мои усилия напрасны и на этот свет тебя не вернуть. Можно сказать, что несколько минут ты числился среди мертвых, а потом ожил.
– Господи Иисусе!
– Ты проводишь параллель с Лазарем? Я, конечно, польщен, но там ситуация была иной.
– Святой Боже!..
Даттнер лежал на спине со связанными сзади руками, а я сидел рядом на корточках и пил кофе. Раньше я не понимал, как это некоторым удается подолгу сидеть на корточках. У меня сразу начинала болеть спина. Но потом выяснилось, что все дело в практике.
– Ты ведь предлагал мне что-то выпить, а мгновением позже моя голова оказалась под водой. Никогда не видел ничего подобного.
– Ты же считаешь меня классным специалистом. Вот я и показал тебе, на что способен.
– Да уж. Пол?
– Что?
– Почему ты меня не убил?
Я допил кофе, прогулялся к хибаре за апельсином. Очистил его, прежде чем ответить.
– Ты заявился сюда. На мой остров. Я тебя не приглашал. Компания мне не нужна, и речь не только о тебе. И ты не уходил. Я попросил тебя уйти, а ты не уходил. – Я пожал плечами. – К тому же меня переполняла ярость. Когда живешь один, нет нужды сдерживать эмоции, все равно тебя никто не видит. Я к этому привык, вот и не сдержался. И потом я не мог найти иного способа избавиться от тебя.
– И ты попытался меня утопить?
– Я не пытался. Утопил, а потом передумал.
Он осмысливал мои слова, а я доедал апельсин.
Потом выбросил шкурку в воду. Органические отходы я всегда выбрасывал в океан: кто-нибудь да съест. А банки сжигал и зарывал землю. Незачем мусорить там, где живешь.
Возвращаясь к Даттнеру, я подбросил дров в костер. Запас у меня был приличный, мог я использовать на дрова и обшивку лодки, на которой приплыл Даттнер.
– Пол?
– Слушаю тебя.
– Ты хоть представляешь себе, сколь разительно ты изменился?
– Да.
– Конечно, представляешь. А почему ты передумал?
– Сообразил, что тебя начнут искать, кого-то пришлют. Твоя смерть все бы усложнила. Два часа я бы пребывал в прекрасном настроении, чтобы потом расхлебывать кашу, которую сам и заварил.
– Другой причины нет?
– Например?
– Не важно. И что теперь?
– Еще не знаю.
– Ты меня отпустишь?
– Как только получу гарантии, что ты оставишь меня в покое. Я думаю, оставишь. Теперь-то тебе ясно, что никакой пользы Агентству я принести не смогу. Если же я вам не нужен, а ты согласишься мне не мстить, тогда незачем удерживать тебя на моем острове. Или убивать. Я посажу тебя в лодку и даже пожелаю счастливого пути.
– Не получится. Пусть тебе это покажется странным, но я окончательно убедился в том, что нам нужен именно ты.
– Значит, ты чокнулся.
– Едва ли. Послушай, Пол...
– Позже.
Я отнес сковородку к воде, вымыл. Обычно в те дни, когда я бываю на Машрум-Ки, я перекусываю сразу после возвращения, а обедаю после захода солнца. Даттнер сбил мне распорядок дня. Солнце уже скатывалось к горизонту, а я только что поел рыбы. Через несколько часов мне захочется спать, я еще не обедал, перед самым сном есть нехорошо. А я собирался поджарить на обед отбивные.
Я мог бы обойтись без обеда, но не хотелось без нужды нарушать десять заповедей. Я выпил две порции местного кукурузного виски, добил бутылку и поставил ее к стене, чтобы в следующий раз отвезти Клинту. Достал из холодильника обе отбивные, положил на сковородку, залил морской водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49