ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Здоровье как? – спрашивает он у Покрышкина.
– Да война, знаете…
– У него спина болит, – отвечает за мужа Мария Кузьминична, – потому что во время войны его сбивали, он же падал прямо в лес с самолетом, у него поврежден позвоночник. А потом перенес две очень тяжелые операции. Мы на Покровского молимся. Врачи сказали, что это война.
– То, что поработал, на здоровье не могло не отразиться, – говорит Молотов.
– Ты стреляешь, по тебе стреляют. Перегрузки большие. Сознание теряешь. Так четыре года, – кратко поясняет Покрышкин.
– Он же четыре года воевал, с первого до последнего дня! – добавляет Мария Кузьминична.
– Большое вам спасибо за смелую дипломатию, – обращается Покрышкин к Молотову.
– Вам, вам больше надо говорить спасибо, вам больше приходилось.
– Наше дело маленькое, наше дело стрелять. А ваше дело было – политику построить… Заставить капиталистов воевать против капиталистов… Тяжело было. Главное – победили.
– Теперь мы это дело никому не дадим назад повернуть, – говорит Молотов. – Но трудности еще могут быть большие. Иметь дело приходилось с разными людьми, вплоть до Гитлера. Только я с ним имел дело… Пришлось повидать много разных людей.
Спрашиваю Покрышкина о воздушных боях.
– На всех самолетах ручка от пушки, – отвечает Александр Иванович. – Ручка большая. И пулемет – кнопку нажимаешь. А воздушный бой – он из секунд. Прилетаешь – патронов нет, а снарядов полно. Я всем приказал: от пушек и пулеметов – на одну гашетку, поймал, нажал, все стреляет – пушки, пулеметы, все залпом. Ну, конечно, сбиваешь. На «Кобре» пушка 37 мм, а на «Ла-5» – две по 20 мм.
– Вам в таком положении сколько раз приходилось быть? – спрашивает Молотов.
– Много раз. Зафиксированных боевых вылетов у меня около семисот. Воздушных боев больше полутораста.
– И 59 самолетов сбил лично, – добавляю.
– Ну, это засчитанных. Был приказ в 41-м году: засчитывать, когда наши пехотинцы подтвердят. Потом фотокинопулемет. Что, немцы нам подтвердят?
– А сколько всего вы сбили?
– По памяти, я сбил 90 машин, – говорит немногословный Покрышкин. – Да, засчитанных и незасчитанных. Я врезал ему, дымит, упал где-то, его не засчитали. Летчики летали хорошие, самолеты у них хорошие. В 42-м я летал на «мессершмитте» на спецзадание. С немецкими знаками… На «МиГ-3» фонарь затягивали наоборот, назад, а не вперед. Надо затянуть назад и на замки поставить. Сбрасывали фонари, обмораживались. А иначе фонарь заклинивало, летчики горели и не могли выброситься…
История когда-то, как говорят, свое докажет. Я выращен Сталиным и считаю, что, если бы во время войны нами руководили слабые люди, мы бы войну проиграли. Только сила, ум помогли в такой обстановке устоять. Это вы сделали. И внесли большой вклад. Всегда мы вас ценили…
Я никогда не был в Гори. Приехали в воскресенье. Закрыто. Для меня открыли. Я, конечно, ожидал большего… Дали книгу отзывов. Я пишу: «Преклоняюсь перед величием революционера, вождя, под руководством которого мы строили социализм и разгромили немецкий фашизм». Коротко. Летчики-истребители коротко говорят.
Прилетел в Москву, вызывают в ЦК: «Что вы написали, вы понимаете?» – «Что чувствовал, то и написал».
– Правильно, – одобряет Молотов.
– Мы в войну-то знали, воевали под его руководством. Он командиров дивизий находил… История не может быть безликой!
Когда мы начинали – «Там коммунистов много!». А они в нас стреляют. В плен возьмешь – «Я коммунист!». А когда не в плену, он стреляет. А вы Черчилля – самого злейшего врага! – заставили против немца воевать!
…Говорю о том, что Покрышкина уважают не только за его геройство, но еще и за то, что в войну не погиб ни один из его ведомых.
– Клубов полетел без меня – зенитка сбила, – с горечью говорит Александр Иванович.
Марья Кузьминична приглашает на сибирские пельмени – их дача рядом.
– Вы же вятский, – говорит она Молотову.
– Вятские – ребята хватские, – подхватывает Покрышкин.
– Семеро одного не боимся, – добавляет Молотов.
– Вятские приехали в Кострому, – говорит Покрышкин, – и заснули в поезде. Постоял поезд, возвращаются обратно в Вятку. Просыпаются, один говорит: «Кострома не хуже нашей Вятки!»
– Своей родиной нужно гордиться, – говорит Молотов, – украшать ее.
– Он украсил: ему памятник стоит в центре Новосибирска, – говорю я.
А Марья Кузьминична рассказала о том, что как-то Александр Иванович прилетел в Новосибирск, в свой родной город, и решил остановиться в гостинице, потому что родственников там пол-Новосибирска
– Пролет делал, – разговорился Покрышкин. – В 1959 году. Из Бурятии летел. Знаю, если объявлюсь, схватят, и пошло по заводам. А у меня всего два дня. Решил инкогнито. Прилетел, начальника аэропорта там знал, взял машину, поехал в город. Решил домой не заезжать, в гостиницу. На мне форма.
К окошку подхожу: «Может быть, какая бронь есть?» – «Поезжайте на Красный проспект, там наверняка есть».
Приезжаю. Мест нет. «Пригласите администратора». Помялась немного, пошла, позвала.
Выходит – лет сорок так с чем-то: «Вам же сказали, что местов нет!» Я говорю: «Мне под своим бюстом спать?» – «Ах, Александр Иваныч?! Мы для вас…» Сразу – люкс. Пять лет не прилетал.
Секретарь обкома звонит. «Не прилечу. Если в городе так плохо относятся к военным, не хочу. Это же безобразие».
…Покрышкин в сером пиджаке, кремовой рубашке. Огромный, как шкаф. Илья Муромец военного русского неба, первый наш трижды Герой, маршал авиации. Единственный летчик, о котором враг предупреждал своих по радио: «Внимание! Ас Покрышкин в воздухе!» (Среди бумаг Молотова мне попался написанный дрожащей рукой черновик телеграммы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
– Да война, знаете…
– У него спина болит, – отвечает за мужа Мария Кузьминична, – потому что во время войны его сбивали, он же падал прямо в лес с самолетом, у него поврежден позвоночник. А потом перенес две очень тяжелые операции. Мы на Покровского молимся. Врачи сказали, что это война.
– То, что поработал, на здоровье не могло не отразиться, – говорит Молотов.
– Ты стреляешь, по тебе стреляют. Перегрузки большие. Сознание теряешь. Так четыре года, – кратко поясняет Покрышкин.
– Он же четыре года воевал, с первого до последнего дня! – добавляет Мария Кузьминична.
– Большое вам спасибо за смелую дипломатию, – обращается Покрышкин к Молотову.
– Вам, вам больше надо говорить спасибо, вам больше приходилось.
– Наше дело маленькое, наше дело стрелять. А ваше дело было – политику построить… Заставить капиталистов воевать против капиталистов… Тяжело было. Главное – победили.
– Теперь мы это дело никому не дадим назад повернуть, – говорит Молотов. – Но трудности еще могут быть большие. Иметь дело приходилось с разными людьми, вплоть до Гитлера. Только я с ним имел дело… Пришлось повидать много разных людей.
Спрашиваю Покрышкина о воздушных боях.
– На всех самолетах ручка от пушки, – отвечает Александр Иванович. – Ручка большая. И пулемет – кнопку нажимаешь. А воздушный бой – он из секунд. Прилетаешь – патронов нет, а снарядов полно. Я всем приказал: от пушек и пулеметов – на одну гашетку, поймал, нажал, все стреляет – пушки, пулеметы, все залпом. Ну, конечно, сбиваешь. На «Кобре» пушка 37 мм, а на «Ла-5» – две по 20 мм.
– Вам в таком положении сколько раз приходилось быть? – спрашивает Молотов.
– Много раз. Зафиксированных боевых вылетов у меня около семисот. Воздушных боев больше полутораста.
– И 59 самолетов сбил лично, – добавляю.
– Ну, это засчитанных. Был приказ в 41-м году: засчитывать, когда наши пехотинцы подтвердят. Потом фотокинопулемет. Что, немцы нам подтвердят?
– А сколько всего вы сбили?
– По памяти, я сбил 90 машин, – говорит немногословный Покрышкин. – Да, засчитанных и незасчитанных. Я врезал ему, дымит, упал где-то, его не засчитали. Летчики летали хорошие, самолеты у них хорошие. В 42-м я летал на «мессершмитте» на спецзадание. С немецкими знаками… На «МиГ-3» фонарь затягивали наоборот, назад, а не вперед. Надо затянуть назад и на замки поставить. Сбрасывали фонари, обмораживались. А иначе фонарь заклинивало, летчики горели и не могли выброситься…
История когда-то, как говорят, свое докажет. Я выращен Сталиным и считаю, что, если бы во время войны нами руководили слабые люди, мы бы войну проиграли. Только сила, ум помогли в такой обстановке устоять. Это вы сделали. И внесли большой вклад. Всегда мы вас ценили…
Я никогда не был в Гори. Приехали в воскресенье. Закрыто. Для меня открыли. Я, конечно, ожидал большего… Дали книгу отзывов. Я пишу: «Преклоняюсь перед величием революционера, вождя, под руководством которого мы строили социализм и разгромили немецкий фашизм». Коротко. Летчики-истребители коротко говорят.
Прилетел в Москву, вызывают в ЦК: «Что вы написали, вы понимаете?» – «Что чувствовал, то и написал».
– Правильно, – одобряет Молотов.
– Мы в войну-то знали, воевали под его руководством. Он командиров дивизий находил… История не может быть безликой!
Когда мы начинали – «Там коммунистов много!». А они в нас стреляют. В плен возьмешь – «Я коммунист!». А когда не в плену, он стреляет. А вы Черчилля – самого злейшего врага! – заставили против немца воевать!
…Говорю о том, что Покрышкина уважают не только за его геройство, но еще и за то, что в войну не погиб ни один из его ведомых.
– Клубов полетел без меня – зенитка сбила, – с горечью говорит Александр Иванович.
Марья Кузьминична приглашает на сибирские пельмени – их дача рядом.
– Вы же вятский, – говорит она Молотову.
– Вятские – ребята хватские, – подхватывает Покрышкин.
– Семеро одного не боимся, – добавляет Молотов.
– Вятские приехали в Кострому, – говорит Покрышкин, – и заснули в поезде. Постоял поезд, возвращаются обратно в Вятку. Просыпаются, один говорит: «Кострома не хуже нашей Вятки!»
– Своей родиной нужно гордиться, – говорит Молотов, – украшать ее.
– Он украсил: ему памятник стоит в центре Новосибирска, – говорю я.
А Марья Кузьминична рассказала о том, что как-то Александр Иванович прилетел в Новосибирск, в свой родной город, и решил остановиться в гостинице, потому что родственников там пол-Новосибирска
– Пролет делал, – разговорился Покрышкин. – В 1959 году. Из Бурятии летел. Знаю, если объявлюсь, схватят, и пошло по заводам. А у меня всего два дня. Решил инкогнито. Прилетел, начальника аэропорта там знал, взял машину, поехал в город. Решил домой не заезжать, в гостиницу. На мне форма.
К окошку подхожу: «Может быть, какая бронь есть?» – «Поезжайте на Красный проспект, там наверняка есть».
Приезжаю. Мест нет. «Пригласите администратора». Помялась немного, пошла, позвала.
Выходит – лет сорок так с чем-то: «Вам же сказали, что местов нет!» Я говорю: «Мне под своим бюстом спать?» – «Ах, Александр Иваныч?! Мы для вас…» Сразу – люкс. Пять лет не прилетал.
Секретарь обкома звонит. «Не прилечу. Если в городе так плохо относятся к военным, не хочу. Это же безобразие».
…Покрышкин в сером пиджаке, кремовой рубашке. Огромный, как шкаф. Илья Муромец военного русского неба, первый наш трижды Герой, маршал авиации. Единственный летчик, о котором враг предупреждал своих по радио: «Внимание! Ас Покрышкин в воздухе!» (Среди бумаг Молотова мне попался написанный дрожащей рукой черновик телеграммы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200