– В этом мы тебе поможем. Анна-Лиз обслужит тебя... или ты хочешь сначала взглянуть на комнату?– Да, пожалуй, взгляну на комнату. По крайней мере, сброшу там плащ, чтобы он просушился.– Чистое полотенце и таз воды – еще один медяк.– Два полотенца. И еще один таз поутру.Трактирщица улыбнулась:– Деньги вперед.Полотенца, хотя и серые, оказались плотными и чистыми, а вода в тазу – достаточно теплой. Что же до самой комнаты, то она с трудом вмещала осевшую двуспальную кровать и потертый шкаф из красного дуба. На кровати лежал комковатый матрац, застеленный грубой простыней и толстым коричневым одеялом. В настенном подсвечнике горела одна-единственная свечка, которую трактирщица на моих глазах зажгла от своей лампы.Замка в двери не имелось. Я решил, что при столь малом числе постояльцев можно оставить торбу и плащ без присмотра.Вернувшись в общую залу, я обнаружил там сидевшего за ближайшим к огню столом мужчину в темно-синем мундире. Даже со спины, ссутулясь над кружкой, он выглядел надменно.Я занял столик у противоположной стены.Скользнув по мне взглядом, малый в мундире сделал из кружки большой глоток и окликнул служанку:– Анна-Лиз!– Минуточку, – послышался приятный женский голос, который я уже слышал.Я потянулся, наслаждаясь теплом и начиная чувствовать себя более или менее по-человечески.– Спасибо, Херлут. Я и не знала, что у нас объявился еще один постоялец.Светловолосая девушка, вероятно еще моложе меня, кивнула солдату.– Но...Проигнорировав его попытку привлечь внимание, она подошла к моему столику. Длинные светло-русые косы падали ниже плеч.– Добрый вечер, молодой господин. Прошу прощения, но по части мясного мы нынче вечером небогаты. Осталось, правда, немного тушеной медвежатины да пара отбивных. Есть пшеничный хлеб, маисовые лепешки и печеные яблоки в пряностях. А еще немного белого сыра.Открытая улыбка обнажила крепкие, белые, хотя и не совсем ровные зубы. А соблазнительно низкий вырез блузы давал возможность разглядеть кое-что весьма привлекательное.– Что посоветуешь, отбивные или медвежатину?– Бери медвежатину, – ответил за девушку Херлут. – Отбивные у них недельной давности, они их каждый вечер разогревают. А мне, Анна-Лиз, принеси-ка ты еще кружечку.Анна-Лиз приподняла брови и слегка кивнула.– Я возьму тушеную медвежатину, сыр, яблоки и несколько кусочков пшеничного хлеба, – решил я. – А что есть из питья?– Подогретый сидр, крепкое пиво, вино и клюквица.– Мне клюквицы.– О, вот так пьяница объявился! – снова подал голос солдат. – Сразу видать – настоящий мужчина.Пожав плечами в знак того, что она к этим шуточкам отношения не имеет, Анна-Лиз с улыбкой спросила:– Может, что-нибудь еще?– Спасибо, не сейчас, – промолвил я, ухмыльнувшись в ответ. А почему бы и нет? Ведь это она начала заигрывать.Убрав с лица улыбку, Анна-Лиз направилась к солдату и забрала у него кружку.– Тебе снова крепкого пива?– А чего еще от тебя дождешься? Торчу тут, понимаешь, деньги трачу...Он уставился в камин, где слабые язычки пламени лизали пару сырых поленьев.Анна-Лиз исчезла за открытой дверью, ведущей на кухню, и почти мгновенно вернулась с двумя кружками.Пиво на стол Херлута было поставлено со стуком. И без единого словечка.– Пожалуйста, молодой господин, – передо мной появилась кружка с соком. – Откуда путь держишь – из Хаулетта, Орлиного Гнезда или, может, Фритауна?Спина солдата напряглась, и это меня насторожило. Однако я ответил по возможности честно:– Правду сказать, так я и вовсе не из этих мест. Ехал побережьем, а во Фритауне решил не задерживаться. Мне сказали, что кораблей там все равно нет. Вот и угодил под дождь.Солдат слегка расслабился. Девушка кивнула сочувственно:– Дорога неблизкая.– И холодная, – ухмыльнувшись, я отпил соку и положил кусочек сыра на ломоть белого хлеба.Девушка упорхнула на кухню, Херлут занялся своим пивом, а я – хлебом и сыром, стараясь жевать помедленнее.– Молодой господин...На столе передо мной появилась огромная дымящаяся миска и тарелка поменьше с нарезанными, приправленными пряностями красными яблоками.Насчет медвежатины Херлут не обманул: она оказалась острой, горячей и вкусной. Однако я отодвинул миску еще не опустошенной – а ну как объемся, и у меня, чего доброго, расстроится желудок.– Угодно чего-нибудь еще?– Потом, – ответил я, покосившись на солдата (тот хмуро уставился в свою кружку) и вспоминая недавнюю многозначительную улыбку хорошенькой служанки. – Сколько?– Пять.Допив сок, я вручил ей серебреник и получил сдачу в пять медяков, один из которых вернулся к ней и скрылся в ее поясе.Не без сожаления проводив ее взглядом, я поднялся по скрипучей лестнице в свою комнату и, закрыв за собой дверь, быстренько проверил содержимое торбы. Ничего не пропало. Стягивая брюки, я не переставал гадать о значении кивков и улыбочек Анны-Лиз.Но, похоже, напрасно. Потому что так и уснул, не услышав ни тихого стука в дверь, ни чего-либо в этом роде. XXII Утро выдалось столь же унылым, что и предыдущее. Бесформенные тучи поливали землю бесконечным моросящим дождем.Я проснулся, но еще не встал с постели, когда сухопарая трактирщица, войдя без стука в комнату, деловито налила в умывальный таз чистой воды. Она даже не посмотрела в мою сторону. Глаза мои снова закрылись, но сон больше не шел – в голове вертелись мысли, вопрос возникал за вопросом. Почему в герцогстве Фритаунском такая дождливая погода? Что заставило Мастера хаоса так гнать карету по направлению к порту? И почему он воспользовался именно каретой?Стоило мне свесить ноги с кровати, как боль придала мыслям иное направление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149