Он содрогнулся всем телом, и синие завитки будто потянули его ко мне словно веревки – все ниже, ниже... В глазах у него читался протест, мышцы мощно напряглись, сопротивляясь, – и только когда он оказался на полу, одной только силой рук удерживая голову выше моего лица, только тогда выражение глаз изменилось. У меня на глазах эта жуткая штормовая зелень сменилась синевой чисто умытого летнего неба. Я и не подозревала, что глаза у него бывают такими синими.
Я успела заметить, как синяя линия обозначила зигзаг молнии у него на щеке, а потом он наклонился слишком низко. Его губы накрыли мои, и я впервые в жизни поцеловала Мистраля.
Он целовал меня так, словно пил воздух из моего рта, словно, прервись наш поцелуй, его ждала бы смерть. Руки у него скользнули ниже, и когда он обхватил мои груди, он зарычал от нетерпения, едва ли не болезненного.
Именно этот момент выбрал Аблойк, чтобы напомнить, что ко мне прикасается не одна пара губ. Языком, губами, даже – совсем чуть-чуть – зубами он впился в меня, заставив застонать от нетерпения прямо в губы Мистраля. Мистраль застонал в ответ – от боли и страсти одновременно, будто желание так его захватило, что причиняло боль. Рука сжалась у меня на груди, жестко до боли, но эта боль только обострила наслаждение, и я содрогнулась под их губами, впиваясь ртом в Мистраля, подаваясь бедрами к Аблойку.
И мир уплыл.
В первый миг я подумала, что это мое воображение виновато, моя страсть. Но пропитанный медом мех исчез из-под моей спины, куда-то делась липкая лужа. Я лежала на сухих обломках веток, царапавших мне кожу.
От неожиданности мы все забыли о поцелуях. Вокруг было темно, свет исходил только от наших сияющих тел. От светящихся цветных линий, по-прежнему украшавших кожу всех стражей, попавших в медовую лужу. В этом сиянии я разглядела засохшие растения. Поломанные, мертвые.
Мы были в заброшенных садах. В тех когда-то волшебных подземных краях, где, по преданиям, светили свои солнце и луна, шли дожди и дул ветер. Но мне ничего такого видеть не случалось. Магия сидхе ослабела задолго до моего рождения. Сады погибли, а небо над головой стало унылым серым камнем.
Кто-то воскликнул: "Но как?.." И тут цветные линии вспыхнули посреди тьмы ярким огнем – алые, неоново-синие, изумрудно-зеленые. Это вызвало новую волну вскриков из темноты и заставило Аблойка вернуться к прерванному занятию. Губы Мистраля впились в мои, руки нетерпеливо по мне скользили. Ловушка была медовой и все же оставалась ловушкой. Ловушка, поставленная не убийцей, не врагом, а просто силой, которой не было дела до наших желаний. Нас поймала магия волшебной страны, и нам не освободиться, пока она не получит что хочет. Мне хотелось испугаться, но даже это не получалось. Ничего не было – только ощущение мужских тел на мне и мертвой земли подо мной.

Глава 3

Язык Аблойка долгими, уверенными нажатиями касался моего тела то снаружи, то внутри. Мистраль ласкал мне грудь так же, как целовался: словно его рукам меня было мало, словно трогать меня – главное, что нужно в жизни.
Кожу обдувал легкий ветерок. Ветер бросал на меня пряди волос Мистраля, выпутывая их из длинного хвоста. Зубы надавливали все сильней. Мистраль мне грудь сминал зубами, и это было здорово. Ветер подул сильнее, сбрасывая на нас сухую листву.
Мистраль едва не прокусил мне грудь, и стало больно. Я собралась сказать ему, чтобы он прекратил, но тут Аблойк лизнул еще раз – именно тот раз, что был мне нужен. Я завопила, шаря руками по сторонам – за что бы схватиться, – а язык и губы Аблойка довершали дело, усиливая оргазм.
Я схватилась за Мистраля, впилась ногтями в его голые локти; но лишь когда я попыталась вцепиться ему в бедро, он перехватил мое запястье. Ему пришлось выпустить мою грудь из плена, чтобы схватить меня за руки. Обе руки он прижал к жесткой земле, а я орала и билась, стараясь дотянуться до него ногтями и зубами. Он не давался и нависал надо мной, вжимая мои запястья в землю; в глазах у него мелькал свет. Последнее, что я увидела перед тем, как Аблойк вынудил меня бешено замотать головой, сопротивляясь наслаждению, – это глаза Мистраля, брызжущие молниями такими яркими, что от них на моей светящейся коже плясали тени.
Пальцы Аблойка вонзились мне в бедра, удерживая на месте, не давая отстраниться. Мне было так хорошо, что я боялась потерять рассудок, если он не остановится. Так хорошо, что я хотела, чтобы он остановился – и чтобы никогда не останавливался.
Ветер подул еще. Сухие одревесневшие лозы трещали от его напора, и деревья протестующе скрипели: их мертвые ветви не выдерживали порывов ветра. Цветные линии, исходящие из Аблойка – красные, синие и зеленые, – от ветра вспыхнули ярче, все больше и больше разгораясь. Может, потому что цвета были так ярки, они не столько гнали тьму прочь, сколько придавали ей сияние – словно бездонная ночь, подсвеченная неоновыми огнями.
Аблойк отпустил мои ноги, и в тот же миг огни чуть померкли. Он поднялся на колени и принялся развязывать шнуровку бриджей. Его современного покроя одежда не пережила последнего покушения на меня, а у него, как и у большинства тех, кто редко покидал волшебную страну, не так много было вещей на молниях или металлических пуговицах.
Я открыла рот, чтобы сказать: "Нет", потому что он меня не спросил и потому что магия поутихла. Я уже могла думать, оргазм словно прочистил мне мозги.
Мне надо было как можно чаще заниматься сексом, потому что, если я не забеременею в самом скором времени, я не только не стану королевой, но и просто не выживу. Если мой кузен Кел заведет ребенка раньше, чем я, королем станет он – и убьет меня и всех, кто мне верен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10