– Щас тебя девчонка научит, как себя вести!… Попробуй только ее своим колдовством попугать!…
Я немедленно сделал грозное лицо и обернулся, однако заклинание «Истинного Зрения», сотворенное на скорую руку, уже развеялось, так что я никого не увидел, но зато услышал испуганный всхлип Поганца. Наугад погрозив в его сторону пальцем, я поспешил за нашей служанкой… или хозяйкой, не знаю уж, как правильнее ее назвать.
Она привела меня в небольшую комнату, в которой из мебели были только узкая циновка, положенная на небольшом возвышении около глухой стены, и небольшого столика, придвинутого к окну, выходившему в сад.
– Вот ваш кан, здесь вы будете спать, – сообщила мне Юань-чу, указывая на возвышение с циновкой.
Затем она прошла через комнату к небольшой дверке, врезанной в противоположную стену.
– А здесь имеется все, что необходимо для поддержания своего тела в чистоте. – Она приоткрыла дверку и жестом пригласила меня пройти внутрь.
Я приблизился к двери и осторожно заглянул в находившееся за ней помещение. Это была крохотная комнатка без окна, которое я немедленно окрестил про себя чуланом. Свет в этот чулан попадал только через открытую дверку, но его было вполне достаточно, чтобы рассмотреть стоявшую там здоровенную лохань и низенькую скамеечку, на которой возвышался большой кувшин, несколько небольших, плотно закрытых баночек и свернутый кусок ткани. В самом дальнем углу чуланчика виднелся белый горшок, живо напомнивший мне… детский сад – очень похожий горшок стоял под моей кроваткой в том далеком, но незабываемом учреждении, и я передать вам не могу, как я его ненавидел.
– Н-да… – пробормотал я себе под нос. – Вспомним детство!…
– Господин ученик чем-то недоволен? – немедленно раздался за моей спиной голос Юань-чу.
– Значит, именно здесь я могу привести себя в порядок? – переспросил я вместо ответа.
– Именно здесь, – подтвердила служанка. – Ванна наполнена, кувшин для омовения также полон, сосуд для плодов утробы сияет чистотой, душистая белая глина, бальзам из древесных лягушек и эссенция из травы легкого забвения находятся рядом с кувшином для омовения. Пока вы будете очищать тело, я займусь вашей одеждой, она будет готова к моменту вашего выхода…
И она протянула руку, предлагая мне скинуть свой затратный халатик и передать его ей. Не раздумывая, я скинул свое верхнее облачение и протянул его девушке, а та машинально взяла его в руки и прижала к себе. Тут я заметил, что ее глаза широко распахнулись, губы приоткрылись, а растерянный взгляд перебегает с моей шикарной голубой джинсы на мои не менее шикарные рязанские кроссовки.
Несколько секунд продолжалось это молчаливое разглядывание, а затем я, пытаясь как-то объяснить свою столь необычную одежку, немного насмешливо поинтересовался:
– А что, в вашей провинции принято, чтобы девушка так беззастенчиво разглядывала исподнее мужчины?…
Лицо Юань-чу мгновенно вспыхнуло пунцовым румянцем, она резко отвернулась и поспешила к выходу из моей кельи. Но я успел услышать ее сдавленный возглас:
– Ах, какое у вас, господин ученик, необыкновенное… исподнее!…
Дверь за ней захлопнулась, а я снова повернулся к ожидавшей меня лохани и подумал: «Да уж, исподнее у меня необыкновенное… крайне!»
Затем, медленно стягивая с себя свою земную одежку, я припомнил, как советник Шу Фу рассказывал об ожидаемых Великим магом Цзя Лянь-бяо «неприлично одетых» врагах. А ведь я точно подходил под эту категорию… если бы халатик, презентованный мне учителем, не скрыл мое… «неприличное» одеяние!
Раздевшись и аккуратно сложив одежду на полу около дверцы в «ванную комнату», я подошел к лохани и увидел, что она до краев наполнена желтовато отблескивающей водой, над которой курился легкий парок. Попробовав воду, я убедился, что она в меру горяча, и перенес свое внимание на скамеечку, вернее, на разнокалиберные баночки, выстроенные около кувшина с холодной, как я убедился, водой. Баночек было четыре, что меня слегка удивило, потому что я отчетливо помнил, что Юань-чу упоминала только три косметических средства – душистую белую глину, бальзам из древесных лягушек и… как это?… Ах да, эссенцию из травы легкого забвения!
Я открыл все четыре емкости.
В самой большой имелась… душистая белая глина… Во всяком случае, то, что там лежало, имело белый цвет, консистенцию чуть размякшей глины и довольно приятный запах. Во вторую по величине банку, почти по самый край, была налита темная, маслянистая жидкость, в которой плавали какие-то странные ошметки. В одном из этих ошметков я углядел почти целую лягушачью лапку, правда, довольно сморщенную, и догадался, что это пресловутый бальзам. В двух других, самых маленьких баночках находились ярко-розовая кашица, которую я решил считать эссенцией, так как мелко перемолотый зеленоватый порошок в другой баночке эссенцией быть ну никак не мог.
Я взял баночку с не названным служанкой порошком и, внимательно его рассмотрев, осторожно поднес к лицу. Моего носа коснулся едва заметный, чуть сладковатый, очень своеобразный и совершенно мне незнакомый запах. Едва я ощутил этот запах, как голова моя слегка закружилась, в теле появилось странное, непонятное возбуждение, а через секунду в самом темном углу моего туалетного чулана явственно проступила… фигурка обнаженной женщины!…
Мое неопределенное возбуждение сразу же приняло вполне отчетливые формы, причем в таком интенсивном виде, что я сам слегка испугался. А потому усилием воли, смешанным с изрядной долей имевшейся под рукой магической энергии, я изгнал из себя приторный аромат порошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25